Неомаг
Шрифт:
– Уверен.
– С чего такая уверенность?
– Максим выжидающе глядел на него, не то что бы он боялся, но...
Крюков покачал головой - Давай на этот вопрос я отвечу после дела.
– Хорошо, на этот и еще на много других, у меня их достаточно накопилось.
– Если смогу, - опер повернулся и вышел.
Глава 10.
К предстоящему делу следовало подготовиться. Перво-наперво выгнать из себя всю ту дрянь, что они с Крюковым по напихали в себя. Водка, табак. Максим с наслаждением закурил - последняя. Сидел, пускал дым в потолок, бездумно глядя
Проснулся, когда за окном стояла непроглядная ночь. Привычно размялся, давая мышцам адаптироваться, и когда покрылся тонкой пленочкой первого пота понюхал свое плечо - пахло плохо. Спирт и никотин начали выходить - это хорошо.
Максим задернул шторы, зажег толстую свечу и опустился перед ней на пятки. Первые несколько минут огонек свечи покачивался перед глазами, но дыхание скоро выровнялось, ушло в живот, и он сосредоточился на пламени. Погружение вошло хорошим, глубоким. Вынырнул он только через час. Тело подрагивало, суставы ломило - значит, медитация прошла правильно и он опять встал под душ. Теперь только горячая, на грани кипятка вода, когда ломота прошла, он вышел из ванной.
Пришло время нагрузить тело - штанга и гири. Мышцы с радостью отозвались на заданную нагрузку. Хром штанги поймал слабый луч луны и весело отразил его в глаза - соскучилась хозяин, ждала, когда вспомнишь обо мне. Вверх-вниз - мерно ходил гриф, мускулы вздувались буграми и опадали и снова вверх-вниз. Тело наполнялось силою, рассасывая тревогу и давая уверенность.
Закончив с железом Максим, принялся за тяжелый мешок. Убитые металлом мышцы, по началу плохо слушались, но в процессе тренировки сила начала уступать место резкости и скорости. Жалобно поскрипывал подвес мешка, глухие удары эхом прокатывались по квартире и тонули в прокладках звукоизоляции. Дом спал и никто, кроме луны не слышал треска кожи, когда кулаки входили в резиновую плоть мешка, а локти и колени, раз за разом останавливали накатывающуюся на человека темную тушу снаряда.
Максим остановился, только когда руки и ноги налились свинцовой тяжестью и напрочь отказались действовать. Пришло время растяжки - он тянулся долго и с удовольствием, натянутые мышцы дрожали, как струны безупречно настроенной гитары, посылая в мозг сигналы - нам хорошо хозяин, мы готовы к бою.
Выжав себя досуха отдав последние силы - он блаженно растянулся на спине, расслабляясь и пережидая, когда высохнет пот и снова в душ. После душа он натянул на себя тонкий трикотажный костюм и отправился на пробежку. Через час он вернулся, швырнул мокрый насквозь костюм в корзину с грязным бельем и снова душ.
После этого он растянулся на матрасе и уснул, наслаждаясь тяжестью хорошо проработанных мышц.
Пегий, сильно потрепанный воробей скакнул на карниз, он был стар и знал, что здесь часто бывают вкусные хлебные крошки. Но сейчас кроме пыли на крашенной жести ни чего не было. Он поскакал, - жаль, жаль, очень жаль. Он был голоден, а жирные, злые голуби прогнали его из сквера, где седая, сгорбленная старушка крошила булку. "Пегий" злобно прочирикал, кляня на своем языке судьбу-судьбинушку. И влекомый голодом заглянул в открытое окно. Под окном, раскинувшись лежал человек. Воробьишка покрутил головой и скакнул внутрь - на широкий подоконник. Бочком, бочком приблизился к краю, поглядел выпуклым, черным глазом на лежащего. Человек не двигался, казалось даже не дышал, "растрепанный" скакнул еще ближе - уж не умер ли хозяин, и встревожено выдал заливистую
Максим смотрел на щипаного воробья у себя в руке. Пальцы держали пичугу крепко - но осторожно, почти нежно. ...Меч нужно держать в руке, словно маленькую птицу, сожмешь сильнее чем надо - раздавишь, слабее - улетит; как грудь любимой женщины - нежно но твердо... Вот и он держал сейчас птицу, как меч - крепко мизинцем и безымянным, чуть придерживая - средним и едва-едва указательным и большим, замкнув их в кольцо. Наука Исстори Кано крепко велась в плоть.
– Ну что дурилка, попался, как кур в ощип. Голодный небось?
– Максим время от времени бросал крошки на карниз прикармливая беспризорных птиц.
– Извини, брат, нечем мне тебя кормить, - он раскрыл ладонь, воробей отряхнулся, чирикну что-то гневно и улетел.
Оставшиеся до встречи с Крюковым время, Максим настраивал себя, как мастер строит хороший, но сбитый музыкальный инструмент. Медитировал, до изнеможения занимался со штангой и гирями, истязал боксерский мешок и по часу крутил тао - вводя себя в ИИС - подолгу замирая в ключевых фазах движения и бесконечно медленно перетекал из одной позы в другую, до секунды выверяя движения тела с дыханием и остановкой мысленного диалога. Все это время он ни чего не ел, чистя кровь и суставы, лишь пил воду разведенную с медом.
Когда пришел Иван он почти вышел на пик формы и в принципе к "поиску" был готов. Стук в дверь застал его, когда он выполнял заключительные движения "Ше син" - короткую дорожку формы змеи. ...Левой ногой он шагнул вперед-влево, почти упираясь коленом в стойку штанги. Повернул тело влево, выполнил подсекающий удар левой рукой, собрав ее в кулак. Правая ладонь, сжавшись в кулак, скользнула вдоль тела к правому боку. Правой стопой он под шагнул к левой, плотно притирая ее к полу, и на миг замер. Все это он проделал с закрытыми глазами. Когда постучали в третий раз, Максим пошел открывать дверь.
Тьма - вязкая и густая как смола, не отблеска света ни движения. Абсолютная пустота застывшая монолитом и одновременно живая - дышащая.
Прежде чем нырнуть, Максим скользил взглядом по стихам которые писала девочка по имени Инна (к сожалению ни дневника ни писем Крюков не принес, а когда Максим напомнил - только развел руками). Не столько вчитываясь в буквы сколько ловя ритм и настроение коротеньких строчек, долго мял в руках канареечного цвета футболку. Потом прижался к тонкой ткани лицом - вдохнул запах, пахло неиспорченным девичьим телом и сладкими с еле уловимой горчинкой, незнакомыми духами. Подержал в руках любимую в детстве игрушку - порядком помятую Барби. Всмотрелся в фотографию - чуть вьющиеся волосы ниже плеч, широкая улыбка, чуть неровные зубы, которые ее не портили, пухлые губы и упрямый нос. Ни чего особенного.
– Девочке 16 лет, не курит и судя по всему не пьет, занимается спортом, с мальчиками не спала.
– Больше ему пока добавить было нечего.
Он походил по комнате, вернулся к столу, перетасовал пачку фотографий, повертел в руках мелочевку принадлежащую девушке. Не свежий носовой платок, расческу, сточенный до середины перламутровый столбик помады, институтский конспект лекций, брелок с мобильного, еще что-то, он не заметил - начал входить в состояние.
Махнул Крюкову - уходи, я выйду как закончу. Как Крюков ушел, он не заметил.