Неоновое солнце
Шрифт:
– Вы в западне. – Потом он отвернул лацкан своего пиджака и показал значок: - Я секретный агент полиции. Но законными методами сейчас трудно бороться, поэтому скоро я сожгу проклятый храм сатаны. Но одному мне не справиться, поэтому я выбрал вас. Вы похожи на мою мать...Эти чернокнижники убили её.
– То есть как убили?
– Заткнули ей рот, чтобы лишнего не сболтнула об их делах.
Глава 78
Примерно в 70 километрах от Вашингтона среди поросших лесом холмов расположен небольшой городок Фредерик. Почти сразу за ним по обеим сторонам шоссе вырастают высокие изгороди из металлической сетки с дозорными башнями тюремного типа через каждые полтора километра. Вдалеке за забором виднеются выкрашенные в зеленый цвет огромные сферические резервуары, а также — 4-5-этажные безликие корпуса из кирпича и бетона. Это Форт-Детрик, центр биологических исследований армии США, окрещенный журналистами
Однако для директора ЦРУ было сделано исключение из строгих правил. Когда его вертолёт совершил посадку на территории базы, его встречали не строгие сотрудники охраны и сотрудники в костюмах биологической защиты, а здешний начальник в чине бригадного генерала при полном параде, его заместитель полковник Чарльз Бейзи, а также руководитель особой лаборатории майор Рон Барроу, который единственный из троицы явился не в парадной форме, а в медицинском халате, похоже, прибежав прямо из лаборатории. Впрочем, Рон мог себе позволить появиться перед главным шефом хоть в пижаме, за его золотые мозги ему бы легко сошло бы с рук даже это. Помимо руководства лобораторией он занимал пост директора по науке Медицинского научно-исследовательского института инфекционных болезней армии США (USAMRIID). Так что руководство с ним считалось и закрывало глаза на все чудачества.
Генерал произнёс короткую приветственную речь в честь важного посетителя и передал полномочия по сопровождению гостя Рону Барроу. По своему менталитету Барроу так и остался гражданским, не смотря на присвоенное ему офицерское звание. Прежде чем подписать контракт с Пентагоном Рон работал ведущим научным сотрудником в биотехнологической фирме в Вирджинии, а до этого был профессором университета. Обычно это был лёгкий в общении человек, с мягким протяжным оклахомским говорком. Но сегодня с ним что-то творилось. Опытный разведчик ещё из иллюминатора заметил, что выражение лица и унылая поза Бароу никак не соотвествуют моменту, ведь он прибыл сюда, чтобы отметить их совместный успех.
Пока шли по территории Артур Тёрнер избегал говорить о делах, распрашивая Барроу о его семье. Нужно было поднять настроение мистеру профессору, а то он, сидя безвылазно в своей лаборатории, ещё чего доброго забьёт себе голову мыслями, которым там совсем не место. Впрочем, Бароу не из тех, кто так просто пожертвует своим нынешним благополучием из религиозного человеколюбия. Шефу ЦРУ было прекрасно известно, как Барроу обожает жену и двоих детей,тем более, что его супруга уже была беременна третьим. О своих домочадцах армейский профессор был готов говорить сколько угодно. Вот и хорошо, человек, крепко привязаный к своим близким, всё равно, что отлично выдрессированная служебная собака на цепи. Семьянин редко задаётся проблемами этического филосовского порядка. Обычно таким хорошим папочкам просто некогда забивать себе голову подобной галиматьёй, главное для них – обеспечить сытое настоящее и будущее своих домочадцев.
Они прошли мимо огромных ангаров, похожих на те, в которых хранятся самолёты. Когда-то в Форт-Детрик, помимо военно-научного центра, размещался также аэродром национальной гвардии, затем тренировочный лагерь для военных парашютистов. В семидесятых годах, после поднятой в прессе шумихи по поводу якобы проводившихся военными и ЦРУ бесчеловечных экспериментов на мирном населении США и других стран, президент Никсон передал часть зданий в Форт-Детрике Национальному институту рака. Это должно было продемонстрировать всем, что Соединенные Штаты перековали мечи на орала. Такая ракировка оказалось лишь удачной маскировкой. Значительная часть территория по-прежнему осталась под контролем военных. На месте прежнего научного центра, который засветили журналисты, начал действовать тайный военный объект — USAMRIID, на котором продолжали вестись работы по биооружию.
Мужчины подошли ко входу в здание из стекла и металлоконструкций, очень современного, даже футуристического дизана. С обеих сторон от входа росли серебристые ели. Как правило на человека, который впервые попадал на территорию демонизированного прессой «полигона смерти», вид этого «бизнес-цертра» производил сильное впечатление, сбивая с толку. «А где же бункеры, в которых облачённые в защитные костюмы экспериментаторы испытывают на несчастных зверюшках самые опасные бактерии, доставляемые сюда с превеликими предостатрожностями из диких джунглей и прочих малодоступных уголков мира?!» - обычно задавались вопросом журналисты, которых изредка
Впрочем, спускаться сегодня в лаборатории в их планы не входит. Рон Барроу провёл заказчика в уютный демонстрационный зал, чем-то напоминающий люксовый кинотеатр, с мягкими удобными креслами и оборудованием, необходимым для проведения презентаций. Но хозяин приготовил кое-что получше графиков на электронной доске, слайдов в проекторе и прочей стандартной визуализации. Едва распахнулась дверь в зал, цээрушник не сдержал восхищённого возгласа. Прежде чем сесть в кресло, Тёрнер долго с любопытством рассматривал вблизи выстроенный в натуральную величину макет типовой московской двухкомнатной квартиры в разрезе, в которой «обитает» типичная семья из четырёх человек. Что ж, надо отдать должное креативности Барроу, он умеет не только со своими пробирками управляться, но и когда это требуется представить сделанное в оригинальном и максимально наглядном виде. Не даром много лет проработал в крупном бизнесе, да и в университете всегда получал щедрое финансирование под свои исследования. И ясно почему. Ведь мало изобрести нечто стоящее, надо суметь отрекламировать продукт с лучшей стороны. Как никак это Америка.
Профессор начал с кухни, красный маркер его электронной указки поочерёдно фокусировался на упаковках кефира, йогуртов и других продуктов, при изготовлении которых была использована сыворотка на основе выделенного в его лаборатории экспериментального боевого вируса.
– Я считаю большим достижением, что нам удалось отойти от типовых способов доставки бактерий в виде оболочечных боеприпасов. Ведь даже современные кирамические мины-инкубаторы уже выглядят каменным веком в наш век цифровых и нано-технологий. Правда одно время мы обдумывали использовать в своих целях систему водоснабжения Москвы.
Тёрнер кивнул. По просьбе профессора он даже санкционировал небольшую спецоперацию. Его агенты несколько месяцев проясняли на месте обстановку. Под видом прогуливающихся пенсионерок они беспечно фотографировались на фоне красивого павильона насосной станции столичного водоканала. Одна из блжайших к Москве таких станций располагалась возле пригородной железнодорожной платформы «Челюскинская». Агенты несколько дней крутились там, нарочно стараясь привлечь к себе внимание. Для этого они умышленно использовали не скрытую микрокамеру и даже не телефон, а настоящую камеру, будто дразня охрану. Но никто так и не попытался проверить документы у подозрительных фотолюбителей, как это непременно случилось бы лет тридцать назад. Одним словом, разведка показала, что милицейская охрана стратегического объекта осуществляется крайне беспечно. Несмотря на строгие указатели, извещающие, что пребывание посторонних лиц в водоохранной зоне строго воспрещено, там спокойно прогуливались десятки людей, в том числе с собаками; разъезжали частные автомобили и квадрациклы. Всего в двадцати метрах от гигантской трубы, по которой подаётся питьевая вода из Пироговского водохранилища для нужд многомиллионного города, были несанкционировано возведены частные коттеджи с собственной канализацией. И никому нет до этого дела. Коррупция и разгильдяйство расцвели пышным цветом в некогда живущей по законам огромного военного лагеря или зоны стране.
«Нынче в России хорошо охраняются только поместья олигархов и новой властной аристократии».
– Тёрнер знал об этом лучше многих, ведь начинал карьеру после университета он как советолог. Это раньше у русских всё принадлежало народу, но за десятилетия, прошедшие с Горбачёвской перестройки, многое поменялось. Всё, что представляет малейшую ценность захвачено власть придержащими. Причём не только промышленность, но и самые лучшие куски сельскохозяйственной земли, пляжей в курортных зонах, озёра, леса. «Не удивлюсь, если со временем у них в России появится что-то наподобие средневекового Лесного кодекса, который Вильгельм Завоеватель и его норманнские бароны установили для завоёванного населения Британских островов. Если в хозяйском лесу господские егеря ловили английского крестьяниа, ему отрубали всё, кроме головы и подвешивали подыхать на ближайшем суку.... Бедный, бедный русский народ!», - Впрочем, Тёрнер был далёк от искреннего сочувствия, ведь он всегда был славянофобом. Да и стоит ли лить крокодиловы слёзы по потомкам коммунистов, которые так долго угрожали Штатам «термоядерной Кузькиной матерью».