Неоновое солнце
Шрифт:
Вместе с Гранадой они с усилием подняли тело, запихнули его в мешок и застегнули, чтобы больше не видеть. После чего к неудовольствию остальных перенесли в кузов грузовика. Впрочем, открыто возмущаться больше никто не стал.
Дальнейший их путь постоянно удлинялся и удлинялся, потому что приходилось выбирать объездные маршруты из-за того, что часть улиц была загромождена брошенным автотранспортом, либо они натыкались на крупные стаи бродячих, прорваться через которые было проблематично.
– Я уже в третий раз подписываю контракт с армией, - доверительно признался Гранада,
– Этим приглушённым, исповедальным тоном морпех выражал своё доверие русскому командиру, который сумел понять, что он переживает из-за гибели напарника, и встал на его сторону к неудовольствие своих.
– Вначале был Ирак, потом Ливия, Афганистан и Сирия, - продолжал американец.
– И каждый раз я пробовал завязать с такой жизнью, но чувствовал, что скучаю по войне. Хотя в последнюю командировку едва не погиб от взрыва фугаса. Осколок в два сантиметра пробил мне голову. Правда, череп залатали без проблем. Но ещё целый год пришлось проходить курс лечения у психотерапевта, пытаясь вернуть себя прежнего. Я получил почти миллион долларов компенсации, и почти сразу на меня вышло крутое охранное агентство из Калифорнии. Работа там была не пыльная, даже классная: хорошие бабки и куча свободного времени, которое можно было проводить на пляжах и в барах с девочками. Но чёрт меня возьми! Через шесть месяцев я понял, что мне не хватает прежнего кайфа.
Стас понимающе усмехнулся. Но Гранада всё равно пояснил:
– Не хочу показаться психопатом, но там, на войне, ты чувствуешь себя почти Богом. Конечно, это не самый полезный для здоровья вариант получения адреналина, но без острых ощущений жизнь – преснятина. Всё равно что безалкогольное пиво – вкус есть, а кайфа никакого. Я хотел снова отправиться в рейд. Хотел быть под огнём. Хотел, чтобы что-то кардинально менялось сегодня.
Посматривая на огонёк его сигареты, прыгающий в темноте кабины, Легат понимающе подхватил с ленцой в голосе:
– Ты хочешь неизвестного, когда может произойти всё что угодно, и оно происходит. Твой привычный мир внезапно разлетается вдребезги, всё меняется. Но ты этому втайне даже рад. Ты живёшь в состоянии высочайшего риска. На пределе. Ты самый крутой ублюдок из всех. Но это как раз и называется Жизнью!
– Верно, - восторженно прорычал морпех.
– Опасность обостряет чувства. На грани между жизнью и смертью мы острее чувствуем, как наш мир пахнет, звучит, каков он на вкус. Даже дерьмо там воняет по-особенному… Это я называю «быть под кайфом».
Водитель покосился на них, ловно на двух буйнопомешанных, а морпех припомнил одну историю из своего недавнего прошлого:
– Однажды мы с моим тогдашним напарником лежали в засаде под маскировочной сетью в ожидании появления каравана талибов, и чтобы убить время мечтали, как каждый займётся сексом со своей подружкой после возвращения. Господи! Мы как два грёбаных маньяка смаковали всевозможные извращения, до которых могли додуматься. Через полчаса моему напарнику пуля вошла в глаз, и его фантазии остались нереализованными. Зато я в положенное время отправился в отпуск и решил оторваться за нас обоих. Я снял шикарный гостиничный номер и заказал по телефону сразу двух дорогущих шлюх, оговорив, что мне нужны девочки без комплексов, согласные на всё
Впервые за долгое время Стас сталкивался с присущим ему взглядом на вещи. На войне действительно было неплохо. Да, были пули и осколки, ранения, подлость и мерзость, присущая любой организованной бойне. Гибель товарищей, наконец. Но ведь это была просто работа. На самом деле воевать было легко. Ты просто реагируешь на ситуацию, в которой оказываешься, и стараешься не погибнуть. Ни тебе счетов за электричество, ни выплат по ипотеке или кредиту, ни возни по хозяйству. Просто идешь на работу, возвращаешься живым, а завтра снова делаешь то же самое. Обычная честная работа. И платят тебе за неё намного лучше.
– Что ж, Бог услышал наши молитвы, - усмехнулся Легат. – Пора признать, что мы оба чёртовы ублюдки, которым по-настоящему хорошо бывает лишь в аду.
Оба понимающе прыснули со смеху, похлопывая друг друга по плечу. Но если этим двоим было весело, то сидящему за «баранкой» водителю жутко хотелось спать, отчего он постоянно клевал носом.
Гранада порылся в своём чудесном ранце, где кажется нашлось бы всё, и протянул шофёру плитку шоколада. Стас перевёл его слова:
– Наш заокеанский приятель говорит, что это классная штука - энергетик, который не даст тебе заснуть.
– Перед выходом в ночные операции медики всегда раздавали нам таблетки. Декседрин. Несло от них, как от дохлых змей, слишком долго закупоренных в банке – с ностальгией продолжал вспоминать Рэкс. – Я знавал одного парня из сто первой парашютной дивизии, тот глотал таблетки пригоршнями: горсть успокаивающих из левого кармана маскировочного комбинезона, и сразу вслед за ними горсть возбуждающих из правого. Правые - чтобы сразу бросило в кайф, левые - чтобы поглубже в него погрузиться. Он и меня научил, как с помощью «снадобий» приводить себя в «должную форму».
Я тогда был молодым салагой, а тот парашютист служил третий срок. Он единственный уцелел, когда в горной долине игиловцы перебили взвод десантников, в котором он служил. Через год он перевёлся в подразделение дальней разведки. Как-то его рота снова угодила в засаду. Он спрятался под трупами однополчан, пока вооружённые ножами партизаны проверяли, кто из раненых ещё жив. Уцелевших страшно истязали. Но его не нашли. Сняв с убитых амуницию - в том числе и зелёные береты, - они ушли. После этого он совсем с катушек съехал и подписал четвёртый контракт. Говорил, что не может представить себе иного занятия, кроме поисковой разведки.
Гранада на минуту ностальгически замолчал, а потом снова похвалил чудо-шоколад:
– Но эта штука намного круче, чем те таблетки, что давали нам наши врачи. После неё не бывает жуткого отходняка, даже наоборот.
Вскоре им снова пришлось остановиться из-за затора на дороге, образовавшегося из брошенных машин. Пока Стас ходил проверить объездной путь, американский морпех о чём-то болтал по портативной рации, расхаживая вблизи от грузовика.
Легат уже вернулся и забрался обратно в кабину, а янки всё продолжал свои радиопереговоры неподалёку.