Неоновый лабиринт
Шрифт:
Впрочем, кое-какие наметки по этому поводу у лейтенанта имелись. Оставалось уговорить остальных. В конце-то концов, не всем же быть изначально действующими кадровыми военными?
— Эй! — крикнула охраннику Берроуз, что-то вспомнив, — Надо вынуть его блоки памяти! Я сама их взломаю! Передайте тем, кто будет киборга вскрывать, чтобы без меня не начинали!
— Хорошо, лейтенант, передам! — кивнул тот в ответ, наклонившись к поверженному роботу.
— Тебе бы отлежаться, — хмыкнул Зак, помогая шатающейся девушке подниматься по лестнице, — А ты собралась заниматься взломом…
— Почему-то, мне кажется,
Скривившись, Вайскез произнёс:
— Лежит ещё… Не шевелится… Зачем она кэпу?
Поднявшись на бетонную платформу, Берроуз и Вайскез подошли к лифту, у которого уже стояли несколько сотрудников верфей.
— Это слепок личности его ИскИна с корабля, на котором Алекс достаточно долго летал… Личного корабля. И… Я так понимаю, что она очень надежна и опытна, — пояснила девушка, — Полагаю, что он хочет таким образом получить инженера на борт… Его напарник же погиб на…
Мощный взрыв раздался со стороны лестницы, заставив всех пригнуться. Волна раскаленного воздуха и пламени, поднявшись вверх, опала, оставив после себя лишь едкий черный дым, режущий глаза.
— Похоже, что проблемы уже начались, — покачал головой Зак помогая встать Наталье, упавшей при взрыве.
Спустившись по трапу челнока, я огляделся, активируя щит «зонтика». Снова дождь и мрачное серое небо. На Нова-Терра сезон дождей. Потому надеяться на солнечный день не приходится — в ближайшие месяцы тут будут лишь сырость, промозглый холодный ветер да скованное серыми тучами небо, столь близкое к уровням Верхнего Города.
«Скорей бы корабль закончили, — мысленно взмолился я, — Ненавижу планеты. Все они стремятся меня убить…»
В космосе мне значительно спокойнее, чем на твердой земле. То ли столь велика во мне сила привычки, возникшая вместе с жизнью в космосе, на кораблях и станциях, то ли чувство слабости, из-за того что нет в руках штурвала корабля и нет привычной стальной скорлупы, отделяющей от остального мира…
Планеты давят на меня своим небом, громадными зданиями и скоплениями разумных существ. Суета повседневной жизни обывателей, стремящихся успеть как можно больше до конца очередного однотипного дня, вызывает во мне ассоциации с насекомыми, что вечно куда-то торопятся, прокладывая свои «дорожки». Многоэтажные дома и вовсе кажутся мне ульями или даже термитниками, где насекомые роятся, покидая эти «жилища» лишь для того, чтобы отправиться на добычу еды. Впрочем, покойный Винсент называл подобное здания — голубятнями или клетками. И я не могу с ним не согласиться.
Такие «дома» не кажутся надежными. Нет в них ощущения крепости, в которую возвращаешься, чтобы жить. Пристанище. Наверное, так будет правильным назвать многоэтажки. Входя в квартиру ты чувствуешь запах соседской стряпни с пары этажей ниже, которую и бродячие собаки не рискнут есть. Слышишь скандал у жильцов снизу, топот детских ног сверху…
Нет чувства изолированности, защищенности и собственной территории, где можно хоть криком исходить от радости — постоянно есть осознание того факта, что соседи всё услышат и хорошо если не вызовут полицию. Да и масса ограничений, созданных законами, давят на чувство собственности.
Корабль
«Как там писал Говард? — вспомилось мне его произведение про Конана-киммерийца, — Что есть свобода? Это ветер в волосах, надежный сокол на плече, сильный конь под седлом и степь вокруг!»
Дойдя до навеса у выхода из посадочной зоны, я увидел Разумовского. Офицер был одет в темный костюм, туфли и серый плащ из водоотталкивающей ткани. Между указательным и средним пальцами мужчины была зажата дымящаяся сигарета, а сам он с наслаждением выдыхал клубы табачного дыма, стоя неподалеку от урны. На голове у него была одета темно-серая шляпа с небольшими полями.
Всем своим видом он напоминал не офицера внешней разведки Человеческой Империи, а частного детектива тридцатых годов двадцатого века. Ему не хватало для завершения образа Chrysler Imperial Convertible Sedan C-H, с эффектной блондинкой за рулем, да короткоствольного револьвера в руке.
Повернув голову, Разумовский прищурился, а затем улыбнулся, бросая недокуренную сигарету в урну.
— Рад вас видеть, Алекс, — произнёс офицер, идя ко мне навстречу, — Как прошел полет?
— Спасибо, товарищ майор, — пожал я протянутую в приветствии руку, — Планово и без стрельбы на этот раз.
— Это радует. Что-то, в последнее время, в столице стало жарко не по сезону, — усмехнулся Разумовский, — То и дело плазмой махнуть начинает…
— Увы, — кивнула я соглашаясь, — И это печалит. Мне всегда казалось, что тут должно быть безопаснее, чем на других планетах.
Покачав головой, майор бросил взгляд на город, огни которого освещали громадные здания. Во взгляде офицера были горечь и тоска.
— Здесь живет моя семья, капитан. И мне от этого грустно… Ведь, столица — тот ещё клубок змей и пауков. Выжить тут… сложно.
— Я это ощутил на своей шкуре, товарищ майор.
— Да… И это очень печально, — кивнул Разумовский и, сделав приглашающий жест следовать за ним, направился к выходу из посадочной зоны, — По поводу нашей ситуации… Гнелий Темирязев уже задержан, как и очень многие офицеры флота, армии и СИБ, что были с ним связаны. Однако, дело оказалось куда глубже, чем просто коррупционная схема. Это этническая группировка, готовившая попытку отделения от государства целого сектора.
Идя рядом с майором, я прикинул возможные варианты и произнёс:
— Сектор Посполитый, полагаю?
— Он самый. Туда отправился флот Ордена — восстанавливать власть Императора… огнёми мечом, так сказать, — хохотнул Разумовский, — Однако, проблема не в этом, а куда серьёзней, чем очередной мятеж.
— Поляки не на пустом месте решили выйти из Империи? — поинтересовался я.
Вздохнув, Разумовский закурил ещё одну сигарету, а затем протянул пачку мне. Отказываться я не стал, ибо настроение было паршивым, а услышанные новости не располагали к его улучшению. Да и в целом, сигареты ныне дефицит — далеко не все могут позволить себе даже одну пачку в год.