Неоспоримая. Я куплю тебе новую жизнь
Шрифт:
Девушка неохотно поднялась и, стрельнув в Егора предупреждающим взглядом, последовала на второй этаж.
Не то, чтобы его сильно беспокоило то, что скажет баба Шура. Но все же…
– Итак. Не буду ходить вокруг да около, – сурово начала Александра Михайловна. – Ты меня знаешь не первый день, я человек прямой. Скажу, как вижу. Стася – девушка молодая. Впечатлительная и наивная. Ты же парень с определенным багажом опыта. Хр*нового опыта, – справедливо, но жестко отметила баба Шура, глядя Егору прямо в глаза. – Ты и сам знаешь, – он кивнул, невольно
Аравин под тяжелым взглядом Александры Михайловны не стушевался. Выдержал прямо. Как бы ей не хотелось думать, что она контролирует ситуацию, оба знали, что в случае с Егором все ее слова не более, чем пустая бравада. Никогда ранее не прислушивался, и сейчас вряд ли бы стал нежничать. Но по затронутым Стасей причинам проявил уважение. Принял волнение бабы Шуры. Ответственность свою и без нее осознавал. Не нуждался в разъяснительных разговорах. Сам все понимал.
– Давно все обмозговал, – серьезно ответил Аравин. – И понимаю, о чем ты говоришь. Так что можешь быть спокойна насчет Стаси.
– Значит, мы друг друга поняли.
– Держи, ба, – стремительно возвратилась в кухню Стася с шалью в руках. Попыталась накинуть вязаное полотно на плечи Александре Михайловне.
Но та протестующе повела плечами.
– Спасибо, милая. Положи на стул.
– Ты же говорила, что замерзла? – в некотором смысле, Стася сердилась на бабу Шуру за подобные манипуляции. Но понимала, что за ними стоит искреннее волнение.
– А теперь мне стало жарко.
Стася на эту откровенную ложь отреагировала спокойно:
– Смотри сама. Если снова замерзнешь, накинь.
Пару часов спустя Аравин уехал домой, а Стася, банально тоскуя, ни на чем не могла нормально сконцентрироваться. Лежала в гостиной на диване с томиком пьес Чехова. Фоном работал телевизор, наполняя комнату дикими криками джунглей. А взгляд девушки то и дело устремлялся к спящему дисплею смартфона.
В ее голове разворачивались жаркие дискуссии, не имевшие, впрочем, никакого отношения ни к Чехову, ни к леопардам.
Ночью Стася переживала, что после их с Аравиным близости, утро будет неловким. Но на деле каким-то нескладным вышло их прощание. В двух шагах от них маячил Гриша, натирая ветровое стекло Мерседеса. Со скамьи странно поглядывал Иван Борисович. А баба Шура резво намывала окно, что выходило в передний двор.
Так сложно оказалось довольствоваться сухим «я позвоню» и поцелуем в лоб.
Сердце терзалось сомнениями. В мысли закрадывались дурацкие предположения. Так глупо было мучиться от разлуки в три часа, пережив ранее целых пять месяцев. Умом понимала, что до завтра чувства между ними не рассеются. Только вот грусть накатывала независимо от голоса разума.
В тот миг, когда Стася уже совсем утопала в своих тяжких думах, пришел Артем Соколовский.
– Привет, красотка! – живо поздоровался он, и Стасе пришлось натянуть на лицо ответную улыбку. – Чем занимаешься?
–
Она только заметила, что в порыве слепых терзаний нечаянно помяла несколько страниц в книге и, не поднимая головы от подушки, попыталась разровнять измятую бумагу.
– У тебя же вроде каникулы? Зачем тебе эта муть?
– Каникулы. Но домашнее задание никто не отменял. Почему-то некоторые светлые умы переживают о том, что школьникам на каникулах нечем заняться.
– И чтобы пресечь дурные помыслы, обеспеченные большим количеством свободного времени, вас загружают уроками, – шутливо констатировал Артем и уселся на диван, возложив ноги Стаси себе на колени. – Что тут у нас? – спросил, хватая из рук девушки книгу. – Антон Палыч Чехов. Занятненько!
– Угу, весьма.
– Как насчет нетривиального кинца? Я целый день занимался проектом по долбаному АЖЗ. И сейчас просто нуждаюсь в мозговой разгрузке.
Равнодушно посматривая на то, как Соколовский дергает ее шерстяные носки, Стася уклончиво пожала плечами.
Она не могла решить, нужна ли ей сегодня компания Артема.
– Не знаю. Я без настроения, – лениво откинула голову на диванную подушку.
– Ах, так, значит, Сладкова! Когда я тебе нужен, то бросай все и беги, спасай. А сама динамишь меня?
Склонившись к ней, Соколовский применил самый действенный способ ее уговорить. Щекотку.
– Ох, что ты… – прыснула от насильственного смеха Стася. – Что ты делаешь?.. А-а-а, перестань! – отпихивая парня, кричала она. – Ненавижу… Ненавижу щекотку…
– Я знаю. Так что? Ты подумала над моим предложением?
– О… хорошо. Хорошо! Только перестань уже.
Артем и правда убрал руки. Вскочив, рывком поднял Стасю на ноги.
– Ты бываешь таким идиотом, Соколовский! – не сдержала своего недовольства девушка. – Иди в кухню, возьми что-то из провизии. А я схожу за ноутом.
Раньше они смотрели фильмы в ее комнате. Валяясь либо на полу, либо на кровати. Но сегодня Стася решила, что подобная дружба больше не приемлема в силу того, что она теперь не свободна. И хотя Стася никогда не воспринимала объятия Артема выше дружеских, непонятным образом появился некий стопор. И вряд ли это укрылось от Соколовского.
– Ты сегодня какая-то напряженная, – сказал он, когда прошло пятнадцать минут фильма, а привычных комментариев от Стаси так и не услышал. – Я что-то сделал не так?
Повернувшись в сторону парня, Сладкова столкнулась с его взволнованным взглядом.
– Нет. Что ты выдумываешь, Артем? – устало спросила она.
– Настя, ты молчишь уже минут двадцать, – бросил ей в лицо, как серьезное обвинение.
Стася не растерялась. Рассмеялась.
– Фильм интересный. Вот и молчу, – развела руками в недоумении.
– Ага, конечно, – не поверил Соколовский. – Ты бы уже жужжала: какие краски, какие диалоги, какой задел... Что не так, я спрашиваю? – настойчиво спросил он.