Неотосланные письма (Повесть и рассказы)
Шрифт:
— Войдите!
Раджапов вздрогнул, замешкался — перед ним стоял Тагир Кахарманов. Он улыбался. Раджапов не успел даже поздороваться.
Кахарманов, держа его руку в своей, говорил:
— Не будем вспоминать о прошлом, доктор… когда-нибудь, только не сейчас. Если бы я знал, что вы беспокоитесь… Да, скажу пока не забыл: большое вам спасибо за сына. Моя жена часто вспоминает вас. Говорит: «Возьму сына и пойду к
— А ваша смерть? Ведь в те годы в газетах писали, что вы умерли?
— Когда из госпиталя позвонили и сообщили, что я умер, кто-то сразу же поторопился связаться с редакцией газеты. А все выяснилось только тогда, когда главный врач был арестован. Вы знаете, между прочим, он сильно лютовал на вас. Он сказал: «Все раскрылось только из-за того мямли», то есть из-за вас. Ну ладно, оставим все это. Перейдем к вашему новому «преступлению».
— Как?
— Вы обещали моему сыну: «Я тебя познакомлю со своим Вилем». И он ждет теперь. Не сдержали своего слова, доктор. В этот выходной я жду вас в гости. Согласны?
Раджапов засмеялся.
— Согласен, спасибо…
ТОСКУЮ
Стихотворение в прозе
Перевод Р. Кутуя
Удивительные, душистые цветы чужой стороны. Я вдыхаю их аромат. Я вдыхаю, но мне все равно не хватает воздуха — спазмы в горле. Тихий запах полыни с родного поля исцелил бы меня.
Тоскую, сильно тоскую по тебе, Родина моя.
Я из чистых ключей, из глубоких колодцев пью ледяную воду. Я пью, но не могу утолить жажду. По вольной Волге, широкому Дону, быстрой Арагве и светлому Диму я тоскую. Тоскую по их родной воде — только глоток, только глоток из устоявшегося лугового озера я пил бы, как редкое вино.
Я тоскую, сильно тоскую по тебе, Родина далекая.
Я шел через Карпаты. Я у финляндских озер отдыхал, но не видел ничего вдохновеннее Казбека, величественнее Эльбруса, легче белых чаек на родных озерах ничего не встречал.
Разве повторима твоя красота, Родина моя?
Я прохожу через деревни, города чужой стороны. Я иду в Берлин. Букеты цветов несут мне дети.
— Ты нас от смерти спас. Иди к нам, красивый парень. Нашим гостем будь. Останься с нами…
Но я не могу улыбаться — их вино не опьяняет меня, их улыбки не согревают меня, и я продолжаю дальше свой путь. Я будто вижу веселые, с рассыпающимся гомоном праздники в далеком доме, когда даже усталые ноги танцевать идут от легкого вина. Я будто вижу тонких девушек, и они согревают меня, смеющиеся дети согревают меня.
Я гордо иду — я в чужбине победителем, не пленником прохожу. Для меня распахнуты ворота каждого двора, любые двери для меня открыты. Но я не войду в них. Я думаю о святом доме своей земли. Я спешу к нему, к его порогу. Я знаю, дорога к дому лежит через Берлин — и я спешу туда, чтоб никогда не было мучительного расставания с Родиной.
Ярость закипает во мне, нестерпима тоска по родному краю, и я запеваю:
Родина ваша некрасивая. Вода ваша невкусная. Домой возвратиться хочу.Я пою. Мы выходим на площадь. Девушки польки поздравляют нас, хорошие песни поют нам, но моя душа далеко — я по своей Красной площади тоскую, я из дома присланные письма читаю. Друзья и родные мои спрашивают меня:
— Скучаешь ли?
Сердце сжимается. Я отвечаю:
В большой дороге К Родине моей Мне телеграфные столбы Указали путь.— Тоскуешь ли? — спрашиваете. Разве можно не тосковать.
Истосковался, сильно истосковался по тебе, Родина моя.
Любовь к тебе окрыляет меня, возвышает меня, приближает к тебе.
Где, как не на чужбине, открываешь вдруг, затосковав, что нет для человека дороже единственной Родины, священнее ее.
Чем больше тоскую, тем острее тосковать хочется. Грусть настолько сильна, что верю в возвращение.
А если не возвращаться — зачем тосковать?
Я тоскую по тебе, очень тоскую, Родина моя.