Неотразим и порочен
Шрифт:
Сожаления, угрызения совести и старые ошибки обычно не желают отставать.
По крайней мере, мистер Даггет помог ей на шаг обогнать беду. Она не сомневалась, что мошенник, который, должно быть, мог заворожить даже кобру своими сладкоголосыми речами, сумел очаровать тетю Аделаиду, и в Лондоне все в порядке. Престарелая дама испытывала слабость к красивым и обходительным молодым мужчинам.
Но Себастьяна будет не так легко обмануть красивой сказкой. Если повезет, послание немного задержится по пути на север в Шотландию. Ну а потом, если начнется
Свернув, Алекса прошла по краю утеса и остановилась. Перед ней раскинулось море. Волны, увенчанные шапками белой пены, с грохотом разбивались о прибрежные камни, поднимая в воздух тучи брызг. В промежутках между их ударами слышался глухой рокот прибоя.
Так всегда бывает: если сталкиваются две противоположности — возникает много шума.
И все же представшая перед ней картина поразила ее сильной, первозданной красотой: солнечные лучи играли яркими бликами на неспокойной поверхности моря, высоко над водой парила одинокая птица, на пустынной прибрежной полосе копошились чайки. Алекса немного постояла на вершине, прислушиваясь к птичьим крикам, а потом повернулась и медленно пошла вдоль узкой тропинки.
Она оказалась довольно крутой, и Алексе пришлось несколько раз останавливаться, чтобы перевести дыхание. Оглядевшись, она убедилась, что вся земля вокруг имеет такой же неухоженный заброшенный вид, как и дом.
Земля остается невспаханной. Постройки разрушаются. Лорд Киллингуорт явно не был заинтересован в сохранении своей семейной собственности.
Интересно — почему?
Вокруг не было ни души. Единственными живыми существами, которых она встретила, были кричащие морские птицы и маленькая мышка-полевка.
Неподалеку зашевелилась густая трава. Это не могло не привлечь внимание. Из-за невысокого холма вышли несколько косматых коз, которые сразу начали щипать траву. Рядом бегали два маленьких мальчика. Алекса присмотрелась. Козы выглядели непривычно — их шерсть свисала длинными скрученными прядями.
Заинтригованная Алекса, протянув руку, коснулась одного из животных. Несмотря на узлы и многочисленные запутавшиеся в шерсти колючки, та была мягкой и шелковистой.
Животное недовольно фыркнуло и отошло подальше.
Алекса задумчиво посмотрела на клок шерсти, оставшийся в руке, и аккуратно спрятала его в карман накидки. Солнце уже скрылось за облаками, ветер усилился, и Алекса решила вернуться домой. Она замерзла. Но и в доме ее вряд ли ждал теплый прием.
Глава 11
— Насколько я понимаю, настало время поздравлений, — сказал Коннор с язвительной вежливостью. — Я и не знал, что вы замужем.
— Уверяю вас, сэр, меня не больше, чем вас, радует это недоразумение. — Поскольку лицо Алексы было красным от ветра, оставалось неясным, покраснела она от его сарказма или нет. — Если у вас есть предложения, как можно исправить
Коннор лишь скрипнул зубами. Дело говорит.
Приняв его молчание за согласие, Алекса продолжила:
— Мне представляется, что лучший способ избежать скандала — на то короткое время, что мы здесь вместе, оставить все как есть. В доме только двое слуг, да и место достаточно удаленное, чтобы слух о жене Волкодава не дошел до города.
— Все равно время вашего пребывания здесь надо сократить, — буркнул Волкодав.
Это было невежливо, но он так долго ждал ее возвращения, что пришел в отвратительное расположение духа.
Коннор был небрит, волосы грязные, силы не восстанавливались, и из-за этого он чувствовал себя униженным. Он изо всех сил противился вторжению Алексы в его жизнь. Еще больше его бесила искра привязанности, которую она зажгла где-то в темных глубинах его существа, о которых он и думать не желал.
Черт бы побрал девчонку! Даже если бы он хотел полюбить ее, все равно не мог бы позволить себе столь нежные чувства. И причин тому было множество.
— Вам необходимо сменить повязку, — сказала Алекса, игнорируя намеренную грубость. — А поскольку информацию о вашем пулевом ранении лучше хранить в секрете, я сама сделаю вам перевязку.
Коннор открыл было рот, чтобы категорически возразить, но понял, что Алекса снова права. Скрипнув зубами, он сделал знак, чтобы она приступала к работе.
Когда Алекса склонилась над ним и начала развязывать завязки на его ночной рубашке, Коннор не мог не отметить, что прогулка на свежем воздухе несколько оживила ее лицо. Голубизна глаз больше не казалась блеклой, а соленый воздух вернул сияние шелковистой коже. Он заметил, что она вытащила из волос все заколки и перевязала их простой лентой. Во влажном воздухе они сильнее вились, и упавшая ей на спину шелковая копна источала соблазнительный запах.
— Поднимите руки, сэр, — пробормотала Алекса и, когда он выполнил указание, стянула с него ночную рубашку, обнажив руки и грудь. — А теперь повернитесь направо.
Проклятие. Он чувствовал себя лошадью на аукционе, которую осматривают и ощупывают, выискивая малейшие несовершенства. Лежа почти обнаженным — только смятая простыня была обернута вокруг его бедер, — Коннор чувствовал себя чертовски уязвимым. Лишенным гордости.
Алекса сняла бинты и начала внимательно осматривать рану.
— Никаких признаков инфекции, — объявила она и принялась накладывать мазь, которой ее снабдил врач Камерона. — Лихорадки тоже нет. Как вы себя чувствуете, сэр?
«Слабым, как новорожденный котенок. Раздражительным, как загнанный в угол волк». И еще он сильно злился на Алексу за то, что она стала свидетельницей его состояния. Он не привык чувствовать себя немощным и неуверенным в спальне.
Нисколько не смущенная его угрюмым молчанием, Алекса методично нанесла мазь.
— А теперь наклонитесь вперед, чтобы мне было удобнее бинтовать.