Неотразимая (Богатая и сильная, Новый Пигмалион)

Кауи Вера

— Мы не разбираемся в этих вопросах, — возразила Касс. — Это компетенция Харви.

— Харви? Он специалист по административному праву, а мы должны проконсультироваться с адвокатом по наследственным делам.

— Только через труп Харви!

— Через труп любого! — сказал Дан таким тоном, что они в ужасе застыли. — Вы думаете, что теперь, когда дело зашло так далеко, я буду сидеть сложа руки и молчать? — спросил Дан ехидно. — Не надейтесь — Единственная надежда на Хелен, — сказал Дэв, подытоживая

дискуссию. — На сегодня разговор окончен. Во всяком случае, из Элизабет уже ничего не выжать.

— Я отведу ее наверх… — Касс поднялась.

— Я сам отведу, — сказал Дав.

Касс пришлось снова опуститься в кресло, в бессильной злобе наблюдая за тем, как Дэв помогает обмякшей Элизабет встать со стула.

— Помоги мне, — сказал Дэв Ньевес, которая расцвела, поймав на себе его взгляд. — Поддерживай ее с другой стороны. — И послушно, потому что такова была его воля, Ньевес просунула свою руку под безжизненную руку Элизабет, и они втроем вышли из комнаты.

— Бедная дурочка, — сказала Матти без тени сочувствия.

Дан засмеялся:

— Они все становятся дурочками, когда появляется этот сукин сын.

Касс, угрожающе побагровев, рванулась с места и со всего размаха влепила ему пощечину.

— Попридержи язык! — прорычала она.

Держась за покрасневшую щеку, Дан несколько секунд изумленно глядел на Касс, затем недобро ухмыльнулся.

— Ну, хорошо, хорошо, — сказал он примирительно. — Так вот как обстоят дела… мне следовало бы об этом знать.

Матти с живым любопытством наблюдала эту сцену, тогда как Дейвид, который всегда узнавал обо всем последним, выглядел совершенно убитым.

Губы у Касс задрожали.

— Вы ничего не понимаете, — сказала она. — Ничего…

И выбежала из комнаты.

Ньевес помогла Дэву отвести Элизабет, которая шла между ними, как зомби, до спальни. Потом Дэв сказал:

— Спасибо, дорогая. Теперь я и сам справлюсь.

— Ты в этом уверен? — спросила она, прикусив губу.

— Да. А ты отправляйся спать. Иди же, — повторил он, видя, что она замешкалась, но, заметив ее расстроенное лицо, добавил:

— Я зайду к тебе чуть позже…

Как только уложу ее в постель.

— Хорошо.

Элизабет безучастно сидела, пока Дэв раздевал ее.

Ее глаза подернулись пеленой шока. Они были такими же безжизненными, как и ее движения. Когда он наконец уложил ее в постель и накрыл простыней, она, не мигая, по-прежнему глядела прямо перед собой.

— Моя любимая, — сказал он нежно. И повторил:

— Моя любимая…

Элизабет его не слышала. Какое-то время он смотрел на нее, затем круто повернулся и зашагал по коридору в комнаты Хелен.

Двери открыла Серафина.

— Мистер Дэв… — она приветливо улыбнулась.

—

Мне нужна твоя помощь, Серафина… ты знаешь, что случилось сегодня ночью?

Улыбка исчезла.

— Да.

— Я хотел бы поговорить с тобой об этом, прямо сейчас. Приготовь, пожалуйста, один из твоих отваров для мисс Элизабет. Она в шоке. Я хочу, чтобы она уснула.

Серафина кивнула.

— Хорошо. — Она пристально вглядывалась в его лицо. Заметив в его голубых глазах боль и тревогу, она сказала:

— Я принесу ей сон.

— Спасибо, — Дэв широко улыбнулся.

Вдвоем они приподняли Элизабет, и, пока Дэв держал ее, Серафина поднесла чашку к ее губам.

— Пей, — приказала она вкрадчивым, обволакивающим голосом. — Пей…

Элизабет послушно выпила до дна прозрачную дымящуюся жидкость, не понимая, что делает, но подчиняясь настойчивому голосу.

— Она будет спать, — сказала Серафина. — Не меньше двенадцати часов.

— Это как раз то, что мне нужно.

Дэв осторожно опустил Элизабет на подушки, поправил простыню. Ее глаза все еще были открыты, но вскоре веки дрогнули и опустились.

Серафина стояла с пустой чашкой в руке. Ее загадочный непроницаемый взгляд блуждал по лицу Элизабет.

— Ты понимаешь, почему я хочу с тобой поговорить? — спросил Дэв.

— Конечно, — она утвердительно кивнула, затем подняла на него свои бездонные глаза. — Я жду тебя, — произнесла она, поклонилась и молча выплыла из комнаты.

Дэв коснулся губами губ Элизабет. Она не пошевелилась. Он отвел с ее лица пряди шелковистых волос.

— Я приду утром, — сказал он громко, чувствуя, как стучит его сердце. Она совсем ослабела, оказалась более уязвимой, чем он думал. Весь ее мир в одночасье рухнул. Но разве он не этого хотел: чтобы она воскресла из пепла? Дай Бог, чтобы его рецепты оказались верными.

Ньевес стояла на коленях перед образом девы Марии. На ней была ночная рубашка до пят, с глухим воротом в оборках. Она повернула голову и, увидав Дэва, радостно улыбнулась, затем опять погрузилась в молитву. Он видел, как передвигались четки в ее руках, глаза были закрыты, губы беззвучно шевелились. Он подождал. Она поцеловала четки, перекрестилась и поднялась с колен.

— Ах, Дэв, — испуганно произнесла она, — все так ужасно! — Она прижалась к нему, спрятав лицо у него на груди. — Что теперь со всеми нами будет?

— Ничего особенного. Дан запустил машину, и теперь ее не остановить.

Ее глаза потемнели.

— Как же он ее ненавидит, — сказала она изумленно. Затем виновато добавила:

— Я не любила ее, но никогда так ее не ненавидела, честно.

— Я верю, — сказал Дэв, — ты на это не способна.