Неотразимая графиня
Шрифт:
Вскоре женщины окружили ее.
— Мы возвращаемся? — спросила леди Эллиот.
Мисс Петтигру бросила взгляд на свою компаньонку:
— Миссис Томпсон, вы согласны?
— Не могу понять, почему нет? Вполне пристойное предложение.
Лия нахмурилась:
— Что за предложение? Что сказал лорд Райтсли?
Миссис Майер посмотрела в сторону джентльменов и улыбнулась:
— Мужчины говорят, что им нужно нечто более вдохновляющее для их художеств, чем пейзаж. Они хотят писать наши портреты.
— Как… интересно! — удалось
Когда они вновь поднялись на вершину холма, мисс Петтигру шепнула миссис Томпсон:
— Мистер Данлоп попросил меня позировать ему. Разве это не хорошая новость?
— Да, а я намерена позировать лорду Купер-Джайлсу, — ответила миссис Томпсон. — Барон тоже проявляет к вам интерес, поэтому и выбрал меня.
Когда дамы пересекли холм, Лия нашла Райтсли перед мольбертами. Он стоял, заложив руки за спину и широко расставив ноги, улыбка тронула его губы. И ждал, негодяй! Он не сомневался, что они придут.
— Что ж, не знаю, что случилось, но лорд Эллиот ждет, когда я буду позировать ему, — сказала леди Эллиот и затем чуть тише добавила: — Старый романтик!
Лия замедлила шаг. Ничего удивительного, что холостяки оказывали внимание мисс Петтигру. Даже при том, что девушка держалась в тени, она была определенно хорошенькая: темные кудри, прозрачные голубые глаза. И она наследница банкира, так что любой джентльмен, даже очень разборчивый, не мог обойти ее своим вниманием. Но было удивительно видеть, как объединилась пожилая пара.
— Это так романтично, не правда ли? — сказала миссис Майер, обращаясь к леди Эллиот.
Затем вздохнула. И это был довольно приятный звук.
— Можно спросить, кому будете позировать вы, миссис Майер? — спросила Лия, пытаясь за равнодушием тона скрыть страх в голосе.
— Разумеется, мистеру Майеру, — ответила та.
Лия взглянула на Райтсли, который ответил на ее взгляд с самодовольным видом, что она расценила как еще один из его многих, многих недостатков. Она нахмурилась:
— Конечно.
— Прекратите морщиться, миссис Джордж, — недовольно проговорил Себастьян, когда его карандаш замер на овале ее щеки. Он взглянул на набросок. — О каком вдохновении можно говорить, когда вы все время хмуритесь?
Как и другие, кто расположился вдоль восточной стены дома, Себастьян выбрал более подобающий фон для портрета, чем просто небо. Сидя на фоне увитой зеленью каменной стены, Лия была окружена кустами лавра и алыми ягодами остролиста. Хотя обрамление было красивое, раздраженная вдова в центре оставляла желать лучшего.
Стоя за мольбертом, Себастьян улыбнулся:
— Не могли бы вы чуть-чуть приподнять брови? И если бы вы постарались не кривить рот…
— Как это?
Себастьян наклонился в сторону, увидев, что
Постучав карандашом по раме мольберта, он сказал:
— Я начинаю думать, моя дорогая миссис Джордж, что вы не хотите, чтобы я нарисовал ваш портрет.
— Вовсе нет, лорд Райтсли. Просто я боюсь, что моя внешность слишком оскорбительна для вас. Откуда я могу знать, что буду сидеть здесь в течение часа, и вы будете рисовать мой портрет, а не портрет вашей жены? Непросто сидеть здесь так долго, зная, что меня продолжают сравнивать с идеалом.
— А, — протянул он, и их вчерашний разговор всплыл в его памяти. Тот самый, который он хотел бы забыть. — Вы ждете извинения за мою грубость.
— Нет, я приняла тот факт, что грубость — это черта вашего характера. Как и другие ваши недостатки, от которых вам трудно отказаться.
Отложив карандаш, Себастьян отставил стул от мольберта так, чтобы он мог видеть ее полностью. Его пальцы дрожали от желания поднять ее вуаль.
— Мои недостатки, вы говорите?
— Вас удивляет множественное число?
— Да, пожалуй. Я не уверен, что обладаю таким богатством.
Она хмыкнула, что-то похожее на смех вырвалось из его рта. Сдержавшись, он сказал:
— Пожалуйста, продолжайте. — Потом поднял руку: — Подождите, вам потребуется много времени, чтобы огласить весь список моих недостатков?
Вуаль приподнялась, когда она наклонила голову в сторону.
— Я не уверена. Я не в состоянии вспомнить их все в один момент.
— Но вы постарайтесь.
Она кивнула.
— А я буду рисовать.
Он встал и прошел вперед по тропинке, маленькие камешки хрустели под его ногами. И хотя он не мог видеть выражение ее лица, он наклонился так, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Нагнувшись, он ухватил край ее вуали кончиками пальцев и поднял. Медленно, хотя не было причины для подобного колебания, открыл нежный изгиб ее груди, ее гордую шею. Он смотрел на пухлые изгибы ее губ, таких полных и роскошных, что маленькая выемка на верхней губе была почти несущественна.
Он ни за что не сказал бы ей, что губы Анджелы никогда не впечатляли его так, как ее.
Зажав тончайшую ткань между пальцами, он потянул вуаль выше, открывая ее нос и аккуратно очерченные скулы. Их глаза встретились, и он не мог больше притворяться, что они обычные. Эти скрытные янтарные вкрапления блестели в их вишневой глубине, цвет был еще более завораживающий благодаря темным, но густым ресницам. Ее дыхание касалось его губ невольным невидимым поцелуем, Себастьян задрожал и дотронулся до ее лба.
Потом резко повернулся и подошел к мольберту, подальше от ее опасного взгляда. Он был не в состоянии справиться с участившимся дыханием, с шумом вырывавшимся из груди, его кровь бурлила. Он был выбит из колеи этим внезапным ошеломляющим эффектом, который произвел на него вид Лии Джордж без вуали.