Неотразимое чудовище (сборник)
Шрифт:
Да уж. Теперь в Ритину невиновность буду верить только я. Если она уже покушалась на Лизину жизнь, то кто поверит в то, что на сей раз она ни при чем?
Я посмотрела прямо в глаза этого красавчика Федора.
Он спокойно встретил мой взгляд, но я тем не менее заметила странное удовольствие от моей реакции.
Как будто он хотел, чтобы я поверила в Ритину виновность! И даже не я, — думаю, такая дурочка с переулочка, как я, мало занимала его воображение.
Куда больше он хотел бы убедить в этом Ларикова!
— Теперь о самой Лизе. Я полагаю, она вас интересует
Лариков кивнул. А мне была протянута пустая чашка, и этот самодовольный красавчик попросил:
— Вы не плеснете еще кофейку?
«С радостью и прямо в твою мордашку», — подумала я.
А черт его знает, почему меня так раздражал этот парень! Ну, предположим, что на индюка напыщенного он был похож изрядно. Но ведь сие еще не повод, милая Александра Сергеевна! Может быть, это у него вообще следствие комплекса неполноценности? Многие люди напускают на себя преувеличенно-важный вид, чтобы защититься!
Но тут было что-то другое! Вроде бы он не говорил ничего плохого о людях, наоборот — пытался убедить нас в том, что очень к ним расположен, а я улавливала в его голосе иное к ним отношение…
— Лиза была необыкновенным человеком, — продолжал он, бросив мне «спасибо» за новую порцию кофе. — Вся соткана из противоречий. Сегодня ей хотелось быть ангелом — она им была. А на следующий день с невиданной пластикой перевоплощалась в демона… И все это она делала искренне, на все сто процентов! Она была идеальной актрисой, понимаете? Конечно, не для нашего провинциального театра! И не для Донатовского, мир его праху… Не хочу говорить плохо о покойных, но он был бездарен! Все его идеи напоминали хорошо отобранный и тщательно выжатый бред других режиссеров, начиная от Стрелера и кончая Штайном! То, что он делал с Лизой, было отвратительно! Но она его любила! Любила, представьте себе, так нежно, что мы все только злились!
— Почему? — встряла я.
— Что почему? — не понял моего вопроса Федор.
— Почему вы злились? Ведь любовь — это глубоко личная проблема каждого человека! И касается только двоих, при чем здесь коллектив?
— Милая девушка, — едва заметно поморщившись, произнес снисходительно Федор. — За кулисами нет места тайным личным отношениям! Там все на виду, как на ладони… В театре обычно прекрасно осведомлены, кто с кем спит и кто с кем, простите, бодрствует! Вы, кстати, знаете о том, что Рита была влюблена в Донатовского? И у нее вновь отняли возлюбленного, и сделала это снова Лиза… Рита была в ауте! А потом произошла эта ссора между ними. Я оказался ее свидетелем. Лиза попросила ее не вмешиваться, а Рита заявила, что она никогда не отдаст ей Донатовского!
— То есть она впрямую назвала имя Донатовского? — переспросила я.
— Нет, так откровенно это не прозвучало! Она сказала: «Я не отдам тебе этого человека!» Но, как вы понимаете, не стоило особого труда догадаться, о ком шла речь! А потом она попыталась снова покончить с собой… Мы были на островах, и Рита сидела мрачная, затем вдруг вскочила и пошла к воде. «Ты куда?» — спросила Лиза. «Я вас всех ненавижу», — сообщила Рита. «И меня?» — удивилась Лиза. «Тебя я ненавижу больше всех», — рассмеялась Рита и поплыла… Потом был кошмар. Лиза плавала лучше нас всех, поэтому она бросилась за ней, вытащила из воды, а потом долго плакала. И твердила: «Что я могу поделать? Что?» Да, чуть
— В какой?
— В последний Лизин вечер, — ответил он, невинно и честно глядя прямо в глаза Ларикова. — Я сам видел, как они вышли. Лиза была чем-то озабочена, а Рита говорила ей, что волноваться еще рано. И, мол, если Лиза хочет, она пойдет туда с ней!
Мы с Ларчиком переглянулись.
Ничего себе новости!
— А если поподробнее? — попросил Лариков. — Это же очень важно!
— Подробнее? Я был бы рад вам помочь, но последнее, что я видел, это их удаляющиеся спины. Одно могу сказать — обе очень спешили!
Вокруг моей Риты сужалось кольцо! Черт побери…
Я почти с ненавистью смотрела на этого красавчика. Теперь мне трудно будет всех убедить в Ритиной невиновности, поскольку я и сама, кажется, начинаю в ней сомневаться!
— Хорошо, — перевела я разговор на другую тему. Правда, у меня были подозрения, что Федор и тут умело сведет все к «виновности» Риты. — Это мы поняли. А Мальчевский? Кто он? Какое ко всей этой истории имеет отношение? И имеет ли вообще?
— Ни-ка-ко-го, — пожал плечами Федор. — Саша Мальчевский, насколько я знаю, куда больше отношение имеет к Валере, сестрице Лизы. Вы с ней знакомы?
— Совсем мало!
— Удивительно, как у Марии Валерьевны получилась такая доченька, — рассмеялся Федор. — Если вы видели «маман» наших девочек, вы без труда поймете, о чем я веду речь.
— Примерно представляю.
— Так вот, Валера — необузданная девица. А Мальчевский — он в нее по уши влюблен. Хотя парень он более чем спокойный. Кстати, ночной клуб, где подвизается наша «мамзель», принадлежит ему. Так что у них нечто в роде провинциального любовного романа, и они собираются пожениться… Никакого отношения к случившемуся ни тот, ни другой не имеют. Я бы скорее заподозрил Риту, чем Мальчевского.
— Почему?
— Он тепел. Он не способен на убийство… Знаете, как в «Откровении Иоанна»? «О был бы ты холоден или горяч, но ты тепел»… Вот и Мальчевский именно такой. Для убийства-то нужна страсть, а тут этого нет. Гладенький он слишком, спокойный и расслабленный. У него все расписано на сто лет вперед, и вряд ли в его планах есть убийства.
— Но мне казалось, что владелец ночного клуба должен быть сам подвержен страстям?
— Только не наш Сашенька! Даже к Валере он относится «в русле» своего кредо. То есть всегда прежде всего сохраняет невозмутимость и покой. Вы его никогда не сможете понять, если не поймете его жажду покоя…
— Тогда у него более чем странный выбор подруги жизни. Вряд ли Валерия Ракитина являет собой воплощение домашнего уюта и покоя!
— О сразу видно, что вы не знакомы с нашими девочками! — хихикнул он. — Как раз Валера и есть дитя «истеблишмента»! В отличие…
Он задумчиво посмотрел на часы.
— О черт! — воскликнул он. — Мне пора!
— Вы не договорили. В отличие от — кого?
— От Елизаветы Ракитиной, — улыбнулся он мне снисходительно. — Впрочем, попробуйте поговорить сами и с Валерой, и с Мальчевским. Хотя — поверьте мне — они к этой истории никакого отношения не имеют!