Неотразимый дикарь
Шрифт:
— С удовольствием…
Через мгновение ей удалось взять себя в руки, и она решительно произнесла:
— Полагаю, мне следует предупредить тебя о том, что и в Лондоне тебя будут продолжать преследовать, но уже не слуги закона, а толпы честолюбивых девиц, которые мечтают стать герцогинями. Их внимание к тебе только усилится, когда они увидят, что ты молод, физически развит и… — она пожала плечами, — вполне симпатичен.
— Спасибо, что заметила это, — сухо произнес Коннор. — Так это и есть те самые женщины, которые, как ты обещала, будут рады переспать со
— Не совсем так, — покачала головой Памела. — Если ты окажешься в компрометирующей ситуации с молодой незамужней леди, тебя могут вынудить жениться на ней против твоей воли.
— Значит, мне можно забавляться только с замужними леди?
— Нет! — с чувством воскликнула Памела. — Это исключено! Какой-нибудь ревнивый муж может сразу вызвать тебя на дуэль. Возникнет скандал, в результате которого мы рискуем быть разоблаченными. Коннор тяжело вздохнул.
— Получается, несмотря на все твои обещания, мне придется воздерживаться от любовных утех. Такая участь больше подходит монаху, чем герцогу.
— Ну, всегда найдется какая-нибудь вдова, куртизанка или… француженка, — презрительно фыркнула Памела, — готовая откликнуться на зов страждущего мужчины.
— Ах да, француженки, — мечтательно улыбнулся Коннор. — Помню, как-то я остановил карету, в которой ехали богатая дама и служанка-француженка. Когда я потребовал у дамочки ее драгоценности, полногрудая служанка бросилась под дуло моего пистолета и стала умолять взять ее вместо хозяйских драгоценностей. — Ностальгическая улыбка горца приобрела дьявольский оттенок. — Помнится, ее мольбы были уж очень убедительны…
— Уверена, ты не смог устоять перед ней и с радостью принял ее жертву, — с притворным безразличием сказала Памела.
— Увы, пришлось разочаровать милашку, — вздохнул Коннор, возобновляя бритье. — Наслаждение мимолетно. Золото — вот вечная ценность.
— А как же любовь? — тихо спросила Памела. — Разве она не вечна?
— Любовь — роскошная привилегия дураков, поэтов и богачей. А бедняку гораздо важнее миска горячей сытной еды и пара новых крепких сапог.
— А как же твои родители? Разве они не любили друг друга? — спросила Памела и тут же покраснела от смущения.
— Любили, — ответил Коннор после небольшой паузы, — но это продолжалось недолго. Лишь до того дня, когда их убили английские солдаты.
Наступило напряженное молчание. Неожиданно послышались легкие шаги Софи, и Памела с облегчением перевела дух.
— Памела, я нашла костюм! — певучим голосом произнесла Софи, входя в комнату. Ее светлые кудряшки весело подпрыгивали в такт шагам. — Вот только подтяжки куда-то запропастились. Впрочем, можно обойтись и без них.
Вслед за Софи, словно дрессированная собачка, покорно шагал здоровяк Броуди, держа на вытянутых руках охапку одежды. Судя по всему, он уже всецело подпал под очарование белокурой феи.
— Костюм? Какой еще костюм? — грозно переспросил Коннор, отодвигая от себя кружку с пеной и бритву.
Кивнув в сторону его черного разбойничьего облачения, Памела сказала:
— Я велела сестре принести тебе более
Памела красноречиво посмотрела на Коннора, вытиравшего остатки мыла со щек и подбородка полой собственной рубашки.
— Мы не имели ни малейшего представления о том, в каком состоянии найдем наследника герцога, поэтому прихватили с собой на всякий случай театральный костюм.
Софи взяла из охапки одежды на руках Броуди мужскую рубашку и развернула ее перед собой.
— Эта рубашка была на Петруччио из «Укрощения строптивой», — восхищенно сказала она. — Просто прелесть, не правда ли?
Глядя на изысканные кружевные оборки у ворота и на рукавах, Броуди прыснул со смеху:
— Ай да рубашка! Наш Коннор будет так хорош в ней, что даже мне не устоять перед его красотой!..
— Только попробуй! — грозно рявкнул горец.
Надеясь предотвратить крушение всех планов, Памела поспешно подошла к Броуди и схватила первую попавшуюся вещь из охапки. Увы, это оказался жилет из блестящего лилового шелка.
— Не стоит так пугаться, — повернулась она к Коннору, стараясь справиться с собственным замешательством. — Сейчас такие жилеты в моде, их носят почти все джентльмены…
— Джентльмены? Или леди? — скривился Коннор, с сомнением разглядывая мелкие желтые цветочки, которыми была усыпана блестящая ткань.
Броуди просто давился от смеха.
— Очевидно, ты предпочитаешь носить разбойничью маску, — резко проговорила Памела. — А вместо элегантной трости ты возьмешь свой пистолет, чтобы иметь возможность сразу пристрелить всякого, кто заденет твою гордость. В этом случае вместо галстука можно набросить на твою шею… веревочную петлю.
Бормоча себе под нос неразборчивые, слава Богу, проклятия и ругательства, Коннор двинулся к Софи. Та мгновенно отскочила назад, полагая, что он собирается разорвать ее на части, но он лишь выхватил из ее рук рубашку, взял у Памелы жилет и всю прочую одежду у Броуди. И потом решительным шагом вышел из комнаты.
Когда Коннор снова появился в комнате, Памела не знала, плакать ей или смеяться. Судя по всему, актер, на которого был сшит этот костюм, был гораздо меньше Коннора.
Лиловый жилет, обтягивавший широкую грудь горца, не застегивался ни на одну пуговицу, грозя треснуть по швам. Тонкая ткань рубашки, не выдержав натиска его мускулистых плеч, начала расползаться. Брюки так тесно облегали ноги, что, казалось, в любое мгновение были готовы порваться.
— Закрой глаза, Софи! — приказала сестре Памела. Та немедленно подчинилась, но Памела отлично знала, что она подглядывает сквозь неплотно сомкнутые пальцы, и хорошо понимала ее любопытство. Она сама не могла отвести глаз от этого зрелища. Другой мужчина в одежде, которая была ему безбожно мала, выглядел бы на его месте просто смешно. Коннор же выглядел грозным и даже опасным.
Броуди наконец не выдержал и расхохотался.
— У меня есть идея получше, — буркнул Коннор, укоризненно глядя на Памелу, потом повернулся и вышел из комнаты.