Неотразимый и сексуальный
Шрифт:
Ирония заключалась в том, что Кенни не знал проблем, пока работал на Алана. Теперь братец снова мчится без руля и без ветрил, и это тоже безмерно тревожило Бейли. Впрочем, это тревоги не сегодняшнего дня.
Сначала ей нужно остаться в живых.
– Пожалуйста, – бедняжка принялась умолять Ноа, на минуту забыв, что командует здесь она, – пожалуйста, просто сделайте это. Отвезите меня на Мамонтову, и все.
– А потом?
А потом, очень надо надеяться, она найдет деньги, передаст их тем плохим парням и вернется
Ноа дожидался ответа, и она проглотила ком в горле.
– А потом вы приземлитесь и дадите мне уйти.
– А вы что, растворитесь в воздухе?
– Клянусь, вы больше не услышите обо мне! Не нужно выдавать меня полиции, я ничего такого не сделала.
– Кроме угона самолета.
– Вы все равно направлялись на Мамонтову, – возразила она.
Он взглянул на нее, и его темно-зеленые глаза хранили непроницаемое выражение. Холодный, оценивающий взгляд, рот сжат в нитку – бесполезно молить о прощении!
– Простите мое любопытство. Почему бы вам не признаться, за какие еще подвиги мне стоило бы отправить вас в полицию? Ну, вы знаете – кроме угона самолета и того, что вы угрожали мне смертью?
Смертью, как же. От «биковской» ручки.
Он почувствует себя последним дураком, если догадается, что ее пистолет – всего-навсего пластиковый корпус с синей пастой. При этой мысли ее вдруг обуял безумный смех, но Бейли сумела его подавить. Господи, как же она устала, просто до смерти устала… И она сдалась, рухнув в кресло рядом с Ноа, потому что ноги дрожали и подкашивались.
Ноа наблюдал за ней. Летные очки он сдвинул на макушку, и волосы больше не падали ему на глаза.
Удивительные, обладающие гипнотической силой глаза.
Да, она совершенно терялась, когда смотрела в эти глаза. С нее достаточно мужчин. По правде говоря, если она останется в живых, вообще никогда не захочет иметь дела с мужчиной.
Никогда. На всю оставшуюся жизнь.
Усталость, проникающая до мозга костей, сгибала бедняжку пополам. Чертовски трудная работа – оставаться в живых. На секунду, только на секунду, ее голова опустилась на спинку кресла. В результате капюшон поехал вверх. Она выпрямилась тотчас же, но было поздно.
Он увидел.
– Господи Иисусе!
Шокированный, он смотрел расширившимися глазами. Но тут был вынужден перевести внимание на самолет, который подскочил и дернулся вниз. Некоторое время пилот был занят тем, чтобы выправить самолет в условиях внезапной турбулентности.
Но где царила просто смертоубийственная турбулентность, так это в ее животе.
– Бейли Синклер. – Ноа покачал головой. Нужно было держать самолет. Ноги заняты педалями возле самого пола, руки вцепились в руль – или как там называется эта штуковина в самолете. Его тело было поглощено пилотированием, но глаза смотрели
Бейли тяжело вздохнула.
– Никакой игры, – ответила она тихо. – Клянусь вам, это не игра.
Некоторое время он изучал ее лицо.
– К черту! – Он стиснул зубы. – Ответ не принимается. Начните сначала.
– Мне нужно попасть на Мамонтову.
– Еще раньше.
Правильно. Новый припадок истерического смеха пузырился в горле, но она сдержала смех из страха, что уже не сумеет остановиться, если начнет. Потом, скорее всего, расплачется, а потом… нет, у нее нет времени на жалость.
И целую вечность не было.
– Ваша очередь говорить, – напомнил Ноа.
Рукава рубашки были закатаны до локтя, обнажая сильные руки. Он внимательно следил за показаниями приборов – настоящий мастер своего дела. Этот человек не из тех, кто делает дело лишь наполовину. Он умел управляться с самолетом! Наверное, он мог управиться с чем угодно, на что ему стоило положить глаз. Умный, грубоватый и решительный, как истинное дитя улицы.
Если есть в этом мире человек, который был бы в состоянии выслушать ее и помочь разработать план спасения, так это Ноа.
Однако Бейли колебалась. Да, если она откроется Ноа, это снимет с ее плеч тяжкое бремя. Да еще, возможно – всего лишь возможно, – она получит помощь, в которой столь отчаянно нуждается.
Хороший план.
За исключением того, что это может стоить ему жизни.
Плохой план.
Она ни за что не станет подвергать опасности еще одного человека.
Она безоружна против того, что происходит. Бейли росла в тихом богатом квартале, ходила в маленький частный колледж, прежде чем выйти за Алана и переехать в другой тихий и респектабельный квартал.
Сейчас она выбита из колеи. Дезориентирована. Бейли понимала, что должна сказать Ноа что-нибудь в свое оправдание, чтобы он не выдал ее полиции, но не слишком проговориться, чтобы не сделать его соучастником.
Возможно ли это?
Глядя в его грозные глаза, она гадала – сумеет ли утаить что-нибудь от этого человека? Еще больше – солгать ему?
– Вам необязательно знать подробности. Это не столь уж важно.
Он снова выругался.
– Просто довезите меня туда, – в который раз повторила Бейли. – Обещаю, вы меня больше не увидите.
На это он ничего не ответил.
Хороший признак. Так она сказала себе. И, как это ни смешно, чувство, которое бедняжка даже не сразу распознала, затопило все ее существо.
Надежда! Он это сделает и сумеет не навредить себе.
Но он бросил на нее взгляд. Если бы она сейчас стояла, непременно упала бы.
Зубы стиснуты, в глазах бушует ярость, обещая неминуемую расплату, и Бейли с трудом проглотила стоящий в горле ком. В голове отчетливо прозвучал тоненький сигнал тревоги, когда он сказал: