Неотвратимость
Шрифт:
— Такое и у нас, у юристов, бывает. Схватимся за первую версию, и как пелена на глазах, пока в тупик не зайдем.
— Вы, Павел Иванович, «таксистов» имеете в виду?
— Э, Саня, то уже быльем поросло. Историей стало. Новые «таксисты», или как их там обзовем, покоя не дают.
— Мне бы, Павел Иванович, хоть на полсотни строк насчет прежних «таксистов».
— Ладно. За то, что ты меня, кажется, на кое-какую полезную мысль натолкнул, будет тебе информация. Располагайся поудобнее и доставай блокнот…
Вечером Павлу позвонил полковник Соловьев.
— Как с ночной экспедицией? Порядок?
— Что
— Алло! Алло! Что с вами? — не услышав ответа, повторил Павел. — Неужели и с горлом еще что-нибудь?
— Да нет, — Степан Порфирьевич насмешливо хмыкнул в трубку. — Жены боюсь. Если услышит, что нарушил обещание и звоню на работу, будет гром и молния. Вот и пытаюсь изображать из себя конспиратора. Так как там?
Речь шла об очередном задании: надо было задержать вооруженного бандита, о вероятном местонахождении которого сообщил Ростовский розыск.
— Я не у Вазина, а у вас спрашиваю, так как майора что-то на месте нет. Слушайте-ка, Павел Иванович, вы бы сегодня в ночном походе не участвовали. Пусть майор другого кого пошлет.
— Было бы кого, Степан Порфирьевич. Так сложилось, что все до одного ребята своими заданиями срочными заняты. А откладывать нельзя. Даже сам Вазин будет вместе с нами выполнять просьбу ростовских товарищей.
— А с Колпачным переулком что? Можно откладывать? Посидели бы лучше спокойно, подумали над версиями. Какие там новости?
— Особых нет. Интересовались прошлым Данковской. Ничего. Учениками сейчас занимаемся.
— И как?
— Пока еще накапливаем сведения.
— А сама старушка что говорит?
— Она дважды произнесла вчера, когда пришла в сознание, что-то похожее на «Лиля», «Эля».
— Есть с такими именами у нее ученицы?
— Вроде бы нет. Может, сокращенные это имена или похожие просто, а губы у Данковской еще не очень слушаются ее.
— Те, кто берет у нее уроки, конечно, заслуживают самого пристального внимания.
— А если это не нынешние ученицы, а бывшие?
— Почему обязательно ученицы? Бывшие — возможно. А насчет учениц… Женской ручкой такого удара не нанесешь.
— Ручкой, одетой в кастет…
— Допустим. Но и среди мужчин, подростков могут найтись с ласкательными именами вроде Иля — Илья, Миля — Эмиль. Я даже знал одного Анатолия, которого мамаша, мечтавшая о рождении девочки, называла не Толя, а Оля.
— Уже запланировано, Степан Порфирьевич, завтра — упор на «бывших» и прежде всего на тех учеников и учениц Данковской, у кого окончание имени звучит или может звучать на «ля»…
Но «завтра» могло и не наступить для Павла.
Возглавляемая майором Вазиным ночная операция поначалу не предвещала никаких осложнений. Из Москвы выехали на трех машинах, и, пока неслись с полчаса по пустынному Рязанскому шоссе, Павел все время возвращался к мысли,
Перед серьезной операцией никому из оперативников не хотелось особенно говорить. Все было обусловлено заранее, повторять — ни к чему, а пустые, формальные или наигранные слова и в голову не приходили. В машине стояла настороженная тишина, и только мотор глухо подвывал на высоких оборотах в такт встречному ветру, с силой бьющему в переднее стекло. И на этом однообразном звуковом фоне Павлу вначале негромко, потом все отчетливее стало слышаться: «Иля», «Эля», «Миля». А может быть, просто ритмичные удары сердца жилкой бились в виске.
К стоящему на отлете домику в поселке Красково подъехали на трех машинах. Калитин с ломиком в руках, чтобы сразу выбить замок, встал против двери. К нему подошел майор Вазин. Остальные направились на противоположную сторону дома и заняли позиции возле окон.
Тот, за кем они приехали, был, очевидно, настороже. Может, подвел случайно зажженный на мгновение фонарик, чтобы ориентироваться во времени. Скорей же всего бандит и его сообщница следили из окон за приближением людей, хорошо видных на фоне светлой широкой полосы реки. Так или иначе, не успели подать сигнал к совместным действиям, как было обусловлено, а преступник внезапно спрыгнул с чердачного окна шагах в семи-восьми позади возглавлявших окружение. Он выстрелил в Калитина одновременно с тем, как броситься вниз, но промахнулся. Павел даже не успел осознать смертельной опасности, грозившей ему. К счастью, второй раз преступник выстрелить не успел. Майор Вазин кинулся к бандиту и выбил у него пистолет.
Рано утром, еще задолго до того урочного часа, когда управление начинало работу, Павел уже нажимал кнопку лифта на первом этаже. Позади кто-то придержал дверь и вошел следом в кабину. Это был майор Вазин.
— Дел сегодня невпроворот, сам знаешь, — вместо приветствия сказал Алексей Михайлович, словно оправдываясь перед подчиненным. Павел молчал, не зная, как, какими словами ему лучше выразить, что он испытывает. Ночью было не до излияний, да и сейчас майор, кажется, никак не был расположен их выслушивать.
— Я знаю, ты на меня, Калитин, обижаешься, что жестко дисциплинку требую и школю вас, молодых. — Майор первым открыл дверь лифта на четвертом этаже и прошел в коридор, к кабинету начальника отдела, расположенному неподалеку от входа. Срывая печать и открывая английский замок, Алексей Михайлович говорил Павлу, стоявшему рядом. — А как тебе не указать? То ты, Калитин, чересчур быстрый, все поперед батька норовишь, а то в себя уходишь и даже на оперативном мероприятии чуть ли не галок ловишь. Как на качелях, право слово, как на качелях. Никакой золотой середины в поведении, только крайние точки. Группу тебе доверили, серьезные дела проворачиваешь, а солидности должной у тебя нет.