Неожиданное счастье

Де Вита Шэрон

– Бри! – прогремел Патрик. – Я уже весь в мурашках!

Она упрямо мотнула головой, отгоняя непрошеные фантазии. Надо просто не обращать на него внимания, и все! Правда, еще хотелось бы знать, как это сделать. Надо успокоиться и дать Патрику понять, что он ее не волнует (как будто он поверит!). Он – отец Томми. Он – отец Томми. Если повторять это почаще, может, что и получится.

Собрав в кулак всю свою волю, Бри взяла сухие полотенца, сунув мокрые в корзину для грязного белья. Дура она все-таки! Поддалась на такую мелкую провокацию! Мерзавец! Пронырливый мерзавец!

И с чего он взял, что с ней так же просто сладить, как с другими женщинами? Кто дал ему право играть с ней в кошки-мышки? Он ведь отлично знал, какова будет ее реакция, когда она увидит его, мокрого, в одном полотенце. Он все рассчитал. И кто же он после этого, если не законченный мерзавец?

Когда она вернулась в ванную, он все еще стоял на мокром полу с извивающимся Томми на руках.

– Сы-о, – завопил Томми.

– Да, милый, – пробормотала Бри, игнорируя многозначительные взгляды Патрика, – очень сыро.

– Пить! – потребовал Томми и, немного подумав, словно экспериментируя с новым словом в своем лексиконе, добавил: – Дай!

Бри улыбнулась.

– По-моему, с тебя сегодня достаточно воды, милый. – Она взяла ребенка у Патрика и вышла из ванной.

– Дай кофету! – просил Томми неделю спустя.

Он сидел между Бри и Патриком и смотрел диснеевский мультик.

– Дай! – повторил он и подергал Патрика за рукав. – Дай!

Патрик поудобней устроился на диване и усадил Томми к себе на колени. Бри примостилась в уголке.

– Сегодня ты уже съел много конфет, малыш, – ласково сказала она, глядя, как Томми доверчиво положил головку на плечо Патрику.

С тех пор как на День Всех Святых Патрик нарядился в Оскара-Ворчуна и так же нарядил Томми, между ними установилась полная идиллия. Только теперь Томми без конца просил конфет, одолевая родителей.

Томми одарил Бри быстрой снисходительной улыбкой и снова повернулся к Патрику.

– Дай, па! – жалобно пропищал он. – Дай кофету, па!

Па.

Слово замерло в воздухе, и Патрик взглянул на Бри округлившимися глазами.

– Он… назвал меня… «па»… – Голос Патрика задрожал, а у Бри на глаза навернулись слезы.

– Да, – ответила она, – он только что назвал тебя «па».

– Па! – восторженно повторил Патрик и сгреб Томми в объятия. – Он знает, что я его отец!

Осознав, что он сделал что-то, что всех очень порадовало, Томми принялся повторять слово «па» снова и снова.

– Да, я действительно твой папа, – гордо произнес Патрик и поцеловал сына в лоб.

– Кофету, – хихикнул Томми и обнял Патрика за шею.

Патрик покосился на Бри и, удостоверившись, что она не смотрит, воровато оглядевшись по сторонам, потянулся за очередной конфетой.

– Я все видела, – с улыбкой сказала Бри, когда, довольно причмокивая, Томми засунул карамельку в рот.

– Нет, не видела, – усмехнулся Патрик.

– Нет, видела. Ты его балуешь, Патрик Салливан!

– Что правда, то правда, – согласился Патрик и запихнул себе в рот конфету, – но ничего не могу с собой поделать.

Бри покачала головой.

– Вы оба испортите

себе зубы, и мне придется вести вас к дантисту, – предупредила она.

Патрик и Томми переглянулись. Бри хотела было убрать кулек с конфетами подальше; но как только Томми увидел, что она посягает на его собственность, он протянул к ней крохотные ручонки и завопил:

– Мое!

– Надо делиться, я тоже хочу конфетку, – сказала Бри, взяла себе одну и вернула кулек на место.

Томми с подозрением глянул на нее и немного успокоился.

– Ты приучаешь его к жадности, – недовольно отметила Бри.

– Милый, – ласково сказал Патрик, – мама тоже человек, и ей иногда хочется сладкого. Давай угостим ее?

Бри снова покачала головой. Эти двое были как близнецы. А Патрик… Патрик вел себя будто большой ребенок.

– Ты подрываешь мой авторитет, но все равно, спасибо, что вы так расщедрились!

Томми крякнул и вопросительно посмотрел на отца.

– Обиделась, – заключил Патрик, – надо дать ей еще одну конфетку.

– Шут гороховый! – буркнула Бри.

Патрик протянул ей конфету.

– Ты же не любишь лакрицу.

– Не люблю, – Бри взяла конфету, – зато ты очень любишь.

– Твоя мама взяла нашу конфету, – сказал Патрик, глядя на Томми, слишком занятого происходящим на экране.

– Ябеда! – фыркнула Бри, наслаждаясь установившейся между ними атмосферой.

– Ма – кофету? – сообразил Томми. Подпрыгнув на месте, он потянулся к Бри и привлек ее к Патрику. – Па! Па! – потребовал он.

Бри решила, что сын хочет, чтобы она поцеловала его, и с радостью повиновалась, но Томми не угомонился.

– Па! Па! – заверещал он, недовольный тем, что его не понимают.

– Слышала, что сказал ребенок? – шепнул Патрик. – Теперь не отвертишься.

У нее не было шансов избежать неизбежного.

Этот поцелуй показался ей еще более сладким, чем тот, первый. То ли из-за лакрицы, то ли из-за того, что именно об этом она мечтала весь месяц.

Мысли спутались. Она инстинктивно придвинулась к Патрику и почувствовала, как его рука коснулась ее щеки. Это их влечение друг к другу, блаженство, которое они испытывали от прикосновений… Бри вдруг охватило чувство какого-то сумасшедшего счастья. В воздухе витал запах лакрицы, детского лосьона и еще чего-то, давно забытого и до боли знакомого. Это был аромат любви.

– Мне, мне! – вмешался Томми.

Патрик нехотя оторвался от Бри.

– Негодяй! – прошептала она.

– За это ты меня и любишь! – отозвался он, довольный тем, что удалось застать ее врасплох.

Бри остолбенела. Что он сказал? Впрочем, то, что ее непреодолимо влекло к нему, отрицать было бессмысленно. Это одновременно и пугало, и завораживало ее. Она много думала, пытаясь представить, что произойдет, если она поддастся искушению и ответит на чувства Патрика. Только вот какие у него чувства? Был ли он влюблен или просто флиртовал? Вдруг она доверится ему, а он, наигравшись, бросит ее, как надоевшую вещь? Вряд ли такой мужчина, как Патрик, захочет связать себя долговременными обязательствами.