Непарадигматическая лингвистика
Шрифт:
• Но они не соотносятся ни с каким языковым уровнем, а только пересекаются с привычными языковыми таксономическими единицами. Это – особое языковое явление, состав входящих в него единиц пока не установлен и, возможно, на уровне современной лингвистической теории и не может быть установлен, так как требует некоего иного подхода.
Не являются клитиками флексии, так как они создают парадигму, а клитики – нет. Не являются суффиксы и префиксы, так как они входят в лексическую единицу – слово, а не в фонологическое слово.
Таким образом, может быть предложен иной критерий, однако охватывающий только класс прономинальных клитик: клитикой может быть назван элемент, не входящий в известные таксономические классы, когда ему может
То есть у прономинальной клитики должен быть «хозяин» не только на синтаксической, но и на парадигматической оси.
Часто привлекаемый просодический фактор иногда вызывает сомнения в его точности, так как просодия фразы многослойна, и акцентные выделения могут располагаться на протяженности высказывания самым сложным образом. От этого, например, русские местоимения могут то попадать в безударную зону, то в выделенную, ударную. Нужно ли их в этом случае считать клитиками? Более точно, как кажется, говорить, вслед за Н. Н. Розановой, о «динамически неустойчивых словах» [Розанова 1983; 1996]. В этом случае мы предлагаем дополнительный критерий, однако, недостаточный для абсолютной таксономии: клитики никогда не могут быть выделены ударением (кроме специальных случаев, несущих особую прагматическую нагрузку). Этим клитики отличаются от «динамически неустойчивых слов».
Поэтому мы сочли необходимым прибегнуть к самому простому, но почему-то никогда не привлекавшемуся критерию – к экспериментально-фонетической процедуре.
А именно.
Необходимо посмотреть интонационную структуру высказываний: а) с клитиками и с полными знаменательными словами в этой же позиции и в этой же функции; б) посмотреть интонационную структуру высказываний на русском языке с местоимениями в «ваккернагелевской» и «не-ваккернагелевской» позиции; в) посмотреть интонационную структуру такого «клитичного» языка, как болгарский; г) посмотреть интонационную структуру немецких высказываний со «слабыми» местоимениями, сравнив ее с интонацией русских высказываний с местоимениями в той же функции и той же позиции. Для этого использовалась система «Speech analyzer». Эксперимент проводился в 2005 году.
Итак, как же реально соотносятся в европейских (индоевропейских?) языках клитики и интересующие нас партикулы?
Об этом будет говориться в конце этой главы.
4.3. Клитика и ее «хозяин»
Выше уже говорилось о том, что статусная промежуточность языкового положения клитики создает трудности ее отождествления и трудности описания. Я говорила о «центральности» клитик в эволюции языковой системы, переходящей от диффузности к «клитичности», то есть не-парадигматическому состоянию, а далее – к парадигматическому. Однако за понятием «центр» все же стоит нечто точечное и определенное, системное. Между тем сами клитики располагаются на некоей градуальной оси, состояние свободы в которой бывает большим или меньшим. Эта свобода определяется типом языка: в одном клитик мало, так как они уже создали парадигму, в другом они четко определились по отношению к «хозяину» – справа или слева, в третьем они тяготеют к определенному члену предложения, в четвертом они относительно свободны и зависят уже не от позиции «хозяина», а от строевой структуры высказывания (см. следующий раздел). Все это определяет и языковую типологию клитик. (См. предложенное недавно деление языков по этому принципу: [Циммерлинг 2002].) Наконец, внутри системы одного и того же языка сами клитики могут быть неоднородны: одни уже «приклеились», а другие – нет. Далее, все, что говорится о клитиках, как можно было уже заметить, связано и с решением самого лингвиста-кодификатора: хочет ли он считать данный элемент языка клитикой или нет. Например, являются ли клитиками отделяемые приставки в немецком языке? русское бы в сослагательном наклонении? английские частицы вроде off, up и т. д. Обычно такие вопросы решаются самими
Итак, какой же в принципе может быть позиция клитики по отношению к «хозяину»? Как представляется, здесь возможны следующие ситуации:
• клитика примыкает к «хозяину» всегда справа, независимо от статуса «хозяина»,
• клитика примыкает к «хозяину» слева – так же независимо от таксономического статуса «хозяина»,
• клитика тяготеет к определенному члену предложения (или к определенной части речи),
• клитика свободно передвигается по высказыванию,
• клитика примыкает к одному элементу высказывания, а ее «хозяином» является другой его элемент.
В Оксфордской энциклопедии [Oxford International Encyclopedia of linguistics 2004] приводятся интересные, хотя и не верифицируемые для обычного лингвиста примеры неконтактного примыкания клитик. Так, в языке Kwakwoala показатели определенности имени примыкают к своему соседу слева, и это является показателем определенности / неопределенности для последующего за клитикой имени.
Так называемые «специальные клитики», то есть сокращенные формы вроде: He’s, My mother’s work и под., как правило, примыкают к «хозяину» слева. Ср. французский пример из Интернет-энциклопедии (MSDN-library): l’orange. Как пишут авторы, в этом примере апостроф отделяет клитику от имени. Это значит, что клитикой они считают артикль, располагающийся слева.
Интересной в просодическом плане представляется ситуация с греческими клитиками, располагающимися справа, то есть эн-клитиками ^м.: [Janse 1997]). В греческом языке при добавлении энклитики у слова-хозяина появляется дополнительное ударение
о baaxakoq ?ov и т. д. Авторитеты в области современной греческой просодии слова [Arvaniti 1992; Mussies 1971] считают, что именно этот акцент, перенесенный с энклитики, является наиболее сильным и именно он слышен в разговорной речи, тогда как первичный лексический акцент ослабляется. Особенности ударения позволяют выявить также, что в современном греческом каппадокийском диалекте относящиеся к глаголу превербальные клитики являются на самом деле просодически энклитиками по отношению к предыдущему слову, а не проклитиками по отношению к «хозяину» – глаголу, как это можно было предположить.
Наиболее подробно славянские клитики (болгарский и македонский язык) разобраны в специальной монографии Г. А. Цыхуна [Цыхун 1968], к сожалению, оставшейся, видимо, неизвестной западноевропейскому читателю. Дело в том, что болгарский язык обладает тремя рядами форм местоимений:
1) слабыми, т. е. краткими формами типа ме, те, го, му и т. п.;
2) сильными, т. е. полными, типа мене, тебе, него, нему, на него и т. п.;
3) усиленными, состоящими из сочетания первых двух форм: мене ме, тебе те, мене ми, нему му, на мене ми и т. п. [Цыхун 1968: 22].
М. Димитрова-Вулчанова также имеет ряд работ по болгарским и македонским клитикам, и она также считает, что южнославянские клитики тяготеют к глаголу. Об этом она пишет в уже упоминавшейся коллективной монографии «Клитики» [Dimitrova-Vulchanova 1999]. По ее мнению, болгарский и македонский языки в принципе отличаются от сербо-хорватского и чешского, которые являются простыми «ваккернагелевскими» языками (об этом см. в следующем разделе). В болгарском и македонском же языках клитики тяготеют не к позиции в высказывании, а к положению глагола-сказуемого [68] :
68
Считаю, что единственным доказательством этого положения может быть экспериментально-фонетический анализ, видимо, автором не осуществлявшийся.