Непарадигматическая лингвистика

Николаева Татьяна Михайловна

Но к этому можно добавить и другие исследовательские проблемы.

В частности, позиция каждой клитики в высказывании неотделима от позиций других клитик, если они представлены. Клитики, в соответствии со своей этимологией, «прилипают» друг к другу, образуя так называемые кластеры клитик, или, как удачно выразилась болгарская исследовательница, «клитични вериги» [Петкова-Шик 1997]. Они также имеют свою внутреннюю позиционную структуру: как бы «государство в государстве» внутри высказывания.

Наконец, во времена Ваккернагеля о существовании многоярусно устроенной фразовой интонации практически не подозревали или подозревали смутно, оперируя лишь понятиями

«тон» для мелодики вообще и «интонация» для того, что мы сейчас называем «тональными акцентами» (об эволюции метатеоретического обращения к интонационным проблемам см.: [Николаева 2002]). Смутно это подозревал и сам Я. Ваккернагель [73] . Так, в одном месте своей статьи он пишет, что безударные слова тянутся на второе место (или, как поистине в духе времени, им сказано: an zweiter oder so gut wie zweiter [«на второе или на что-нибудь вроде второго»]). То есть свойство ударность-безударность он приписывает слову, а не фразе. См. у него о тенденции древних языков: Hinter das erste Wort des Satzes ein betontes zu setzen [«располагать ударное слово за первым словом предложения»], то есть, по его мнению, начало всегда ударно? Но далее он говорит о тенденции индоевропейского ставить глагол придаточного предложения (обычно предшествующего главному) в конец – wo das Verbum den Ton trug [«туда, где глагол приобретает тональное повышение»]. То есть тут уже говорится о фразе, а не о слове. Поэтому из его закона могут следовать две совершенно различные трактовки:

73

С несколько другой точки зрения, но достаточно подробно эти вопросы обсуждаются в нашей книге: [Николаева 1985/2004].

1) сами слова онтологически ударны или безударны, позиции сами по себе не имеют просодического наполнения, важна лишь последовательность «позиций», однако безударные слова «тянутся» именно к второй позиции;

2) интонация высказывания, более значимая (а сами слова не бывают ударными или безударными), устроена так, что после активного начала (то есть более громкого) наступает интонационный спад и потому слова во второй позиции слышатся более слабыми, то есть безударными, а сами они так квалифицироваться не могут.

Итак, можно суммировать противоречия, связанные с «законом Ваккернагеля» и потому затемняющие, на наш взгляд, картину в целом.

1. Клитики тяготеют к «хозяину». Если это так, тогда интонация фразы не имела бы «безударных позиций», а состояла бы только из полнозвучных фонетических слов. Например, А. Вейль, говоря о порядке слов в древних языках, считал, что основное свойство частиц – безударность: le seul effet du repos d’accent [«единственный эффект от них – это возможность для «акцента» отдохнуть»] [Weil 1879: 93].

2. Являются ли клитиками на самом деле «мелкие» безударные слова вроде бы, вот, еще и т. д.? Предположим, мы будем считать так? Считать их клитиками. Тогда, проще говоря, имеем ли мы право объединять клитики и частицы, трактуя «закон Ваккернагеля»? В таком случае эта проблема должна пониматься шире: в языковом лексиконе есть слова безударные и ударные.

3. Но ведь одни и те же частицы, как известно, могут быть и ударными, и безударными в зависимости от позиции в высказывании. Например, сравним два вот: Вот что случилось у нас вчера и Иду вот я по улице… В первом случае вот явно «ударное», а во втором – «безударное». Тогда,

значит, на самом деле подобные слова расщепляются на две лексемы (см. подобную точку зрения: [Остроумов 1954]).

4. Однако существуют инициальные частицы, и в разговорной речи ударение падает на них. Они тоже могут быть «хозяевами». Значит, есть два рода частиц: внутренние и внешние (см. cходные мысли в: [Иванов 2004]).

5. Вообще, «закон Ваккернагеля» относится только к кластерам мелких слов или распространяется и на одно слово тоже? То есть какова его минимальная / максимальная протяженность воздействия?

6. Как относиться к достаточно важному тезису Р. Якобсона о том, что в восточнославянских языках «закон Ваккернагеля» не «работает» для изменяемых (fl'echis) клитик из-за того, что в этих языках «свободное» ударение? См.: «Dans les langues slaves `a accent d’intensit'e libre, la r`egle de Wackernagel ne s’'etend pas aux mots enclitiques fl'echis» [Jakobson 1962: 18] [«В тех славянских языках, где имеется свободное ударение, правило Ваккернагеля не распространяется на изменяемые энклитики»].

7. Наконец, в интонации фразы, например повествовательной, всегда ли «второе место» слабоударно или оно является таковым только в том случае, если имеются подходящие для этого «мелкие слова». Ведь существует же известное интонологам положение (указывать верифицирующую литературу здесь не имеет смысла: она слишком велика), что интонация повествовательного предложения в европейских языках напоминает «шляпу» – трапецию: a hat.

8. И в конце возникает самый простой вопрос – а что же такое это пресловутое «второе место»? Какова его линейная протяженность: сколько – слов? слогов? – оно захватывает?

Наконец, в зарубежном языкознании утвердилась также идея «движения» клитик (movement). Но и тут, как представляется, эта идея предполагает некий строго установленный строй из некли-тичных элементов, которые клитики нарушают, двигаясь в разных направлениях. Мы считаем эту заданность строя просто условностью метатеории и потому не пользуемся термином movement, полагая синтаксические структуры исходно равноправными.

Внутренняя структура кластеров клитик традиционно определяется последовательностью для прономинальных клитик, их отношением к предложным словосочетаниям и позицией по отношению к непрономинальным клитикам. Приведем примеры из болгарского языка:

Книгите му на Иво. Это: клитика в дательном падеже + предложная группа, имеет место редупликация; при этом референт должен быть не-генеричным:

Ана му помогна на съседа / на един съсед / *на съсед;

Новата му книга на поета / на един поетъ / *на поет.

Таким образом, в болгарском языке прономинальная клитика ви, му (дательный падеж) всегда является первой в цепочке, даже если далее представлена не предложная группа, а клитика винительного падежа:

Анна ви му го даде [Петкова-Шик 1997].

Кластерная комбинация Дат. + Акк. отмечается и для английского языка [Cardinaletti 1999]: *Mary gave John it / Mary gave me it.

В итальянском языке такой комплекс примыкает к глаголу, тогда в постпозиции клитики сливаются и имеют место кластерные сандхи: например, gli + lo = glielo.

a. Voleva darmelo.

b. Me lo voleva dare.

c. * Mi voleva darlo.

d. *Lo voleva darmi.

Во французском языке ситуация несколько иная. А именно: клитика 3-го л. в дат. пад. может следовать за клитикой в винительном, а клитика в 1-м и 2-м лицах – нет [Cardinaletti 1999: