Неплохо для покойника!
Шрифт:
Юноша взъерошил и без того взлохмаченную шевелюру и принялся загибать пальцы на правой, а затем и на левой руке, перечисляя все хорошее, случившееся с ним за последнее время. Оказалось, что для отличного настроения ему было достаточно увидеть улыбку идущей навстречу девушки и не опоздать на транслируемый футбольный матч по телевизору.
А если к этому присовокупить еще удачную защиту диплома и неожиданный выигрыш в лотерею, то счастье его просто переполняло.
«Боже мой! — едва ли не с отчаянием подумалось мне. — Неужели и я была такой в его годы?
— Вот и все! — развел он руками, закончив говорить. — Разве этого мало?
— Да нет.., наверное, — пробормотала я. — Все правильно… Ты иди домой. Поздно уже.
— А вы никуда не уйдете?
— Нет…
— Правда?
— Обещаю…
Видимо, о моем твердом слове он был наслышан, потому как махнул мне на прощанье и скрылся в переулке, выходящем как раз к автобусной остановке.
Я плотно закрыла окно, проверила все шпингалеты и, наскоро приняв ванну, улеглась спать.
Глава 6
— Анна! Анна! — звал кто-то оглушительным шепотом под моим балконом. — Ты дома или нет?!
Этот шепот, словно удар электрическим током, подбросил меня на кровати, и я, как была в одной пижаме, кинулась к окну.
— Тонечка, Тонечка, неужели это ты?! — шептала я, на ходу расчесывая спутанные пряди волос. — Неужели бог услышал мои молитвы?!
Но, видимо, о моих атеистических взглядах всевышнему было доподлинно известно, потому что под балконом стояла вовсе не она.
— Чего тебе? — не в силах скрыть разочарования, уставилась я на соседку Елизавету. — Который вообще час?
Она пропустила мои вопросы мимо ушей', кивнула в знак приветствия и с самым таинственным видом пробормотала:
— Разговор есть!
— Ох, Лизка, дождешься ты у меня, — погрозила я ей пальцем. — Неужели не понятно — человек в отпуске, хочет выспаться.
Я могу себе это позволить?
— Да можешь, можешь, — сморщилась она от моего непонимания важности момента. — Но дело серьезное, впусти.
Елизавета была та еще штучка… За три года соседства с ней я уяснила одно: если она о чем-то просит, надо уважить. В противном случае занудства и скулежа не избежать. Лизка начнет плакать, заламывать руки, сетовать на судьбу и смотреть на тебя глазами побитой собаки.
В этом она с поразительной точностью напоминала мне моего друга Мишку. Так же, как он, она обвиняла всех и вся в своей нелегкой доле, совершенно не желая вспоминать о брошенном ею в соседнем городе муже, об оставленной карьере бухгалтера-экономиста. С первым, видите ли, ей было скучно, а второе, кроме зевоты, у нее ничего более не вызывало.
Я впустила Лизку в дом, про себя отметив, что мой телохранитель еще не явился на свой пост — скамейка перед подъездом была пуста.
— Сергей Иванович хочет с тобой встретиться, — заявила она с порога, не пожелав двигаться дальше прихожей. — И как можно срочнее. Он говорит, что это важно для тебя…
— А кто это — Сергей Иванович? — выпятила я нижнюю губу, всем своим видом давая понять, что и слыхом не
— Ань, ну хватит прикидываться, — часто-часто заморгала Лизка, что обычно являлось у нее предвестием слез. — Ты же с ним в ресторане почти весь вечер провела. Танцевала…
— Ах вот ты о ком! Понятно!.. — Я прошла на кухню и уже оттуда крикнула:
— Да мне наплевать, чего хочет этот твой Сергей Иванович!
Я не собираюсь с ним встречаться, а уж тем более поддерживать сомнительное знакомство, если на таковое он рассчитывает!
— Ань! Ну ты чего? — Лизка все-таки заревела.
Облокотившись о притолоку в прихожей, она достала платок, который, кстати, всегда был у нее наготове, и принялась всхлипывать, перемежая все это причитаниями.
Из всего того, что она налопотала, я поняла, что новый хозяин ресторана круто взялся за обслуживающий персонал, дав для начала расчет музыкантам. Следующим этапом чистки должны были стать официантки. А поскольку Лизка относилась к их числу и злоупотребляла иногда при расчете с изрядно подвыпившими посетителями, то она решила хоть как-то услужить хозяину, чтобы смягчить возможные репрессии.
— Мне все понятно, — попыталась я остановить поток ее красноречия, выходя из кухни. — Ты захотела выслужиться, повилять хвостом перед новым хозяином, чтобы он тебе в лучшем случае — кинул кость, в худшем — не выставил на улицу. Но при чем тут я?
— Нет, Ань! Нет! — подняла на меня Лизка зареванные глаза. — Все не так! Он просто сказал, что хотел бы вновь встретиться с такой красивой женщиной, к тому же одинокой…
— А ты, конечно, не преминула заметить, что мы с тобой соседки! — фыркнула я.
— Ага! — вытаращила она глаза, поражаясь моей прозорливости. — А как ты узнала?!
— Ох, Лизка! — укоризненно покачав головой, я открыла дверь и подтолкнула ее к выходу. — Иди и скажи своему Сергею Ивановичу, что твоя соседка не желает с ним встречаться.
— Ну почему? Ань, ну почему?
— Потому что я не люблю лысых! — рявкнула я и захлопнула дверь прямо перед ее носом.
Не знаю отчего, но настроение мое вдруг разом испортилось. Бурча себе под нос множество претензий к вышеупомянутому Сергею Ивановичу, который с первой встречи был объявлен мною «крысиным королем», я заварила пакетик «Липтона», сделала два бутерброда с ветчиной и приготовилась позавтракать.
Но не успела я сделать и пары глотков, как под моими окнами вновь раздалось:
— Аня! Аня! Выгляни, прошу тебя!
С раздражением швырнув недоеденный бутерброд на тарелку, я перегнулась через подоконник, норовя свалиться в клумбу под окном, и прошипела:
— Слушай, Лизавета! Прекрати наконец верещать! По-моему, я внятно тебе сказала — нет!
— Аня! Там покойник! — выдохнула она побелевшими губами.
Только тут наконец я обратила внимание на несколько необычное ее состояние. Если Лизка всегда плыла через двор, высоко задрав подбородок и горделиво выставив вперед пышный бюст, то сейчас она имела вид несколько полинявший.