Нэпман 10. Финал

Тыналин Алим

Сопкин задумчиво потер подбородок:

— Непростая задача. Т-30 сложно выдать за что-то другое. Это современные машины с уникальной конструкцией.

— Можно представить их как трофейные, захваченные у других японских гарнизонов, — предложил Александров. — Или как технику, тайно поставленную из СССР по линии Коминтерна.

— Второй вариант предпочтительнее, — кивнул я. — Это позволит объяснить наличие современного вооружения, но сохранит правдоподобное отрицание прямого военного вмешательства.

Хэ Лун внезапно улыбнулся,

обнажив крепкие белые зубы.

— Не беспокойтесь, товарищ Краснов. Мои люди уже распространяют среди местного населения историю о героическом освобождении Дацина китайскими патриотами. Через неделю вся Маньчжурия будет уверена, что это мы разгромили японцев.

— А что с «Катюшами»? — спросил Сопкин. — Их очень сложно замаскировать. Такого оружия мир еще не видел.

— Именно поэтому «Катюши» необходимо немедленно перебросить в тыл, — решительно сказал я. — Оставим только одну установку для возможной демонстрации мощи в случае попытки японцев вернуть контроль над районом.

Мы еще около часа обсуждали детали маскировки нашего участия в операции. Разработали легенду для каждого типа техники, придумали объяснения для возможных вопросов иностранных наблюдателей и журналистов, которые неизбежно появятся.

Под конец совещания я достал из планшета текст обращения к населению на русском и китайском языках:

— Необходимо распространить это воззвание в окрестных деревнях и городах. В нем говорится о создании освобожденного района под управлением Временного народного комитета во главе с товарищем Хэ Луном.

Хэ Лун взял листок и быстро пробежал глазами текст.

— Выглядит убедительно. Особенно абзац о защите от японских захватчиков и призыв к местному населению. Добавлю еще пару фраз о совместной борьбе китайского народа и международных друзей.

— Отлично, — кивнул я. — К утру нужно распечатать не менее тысячи экземпляров и начать распространение.

Когда все вопросы были решены, я вышел на крыльцо командного пункта. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в багряные тона.

Дацинская долина, пережившая сегодня яростную битву, постепенно погружалась в тишину. Только изредка доносились приглушенные команды офицеров, да гудели моторы перемещающейся техники.

Мы стояли молча, наблюдая, как последние лучи солнца покидают вершины дальних сопок. Завтра предстоял не менее напряженный день. Нужно закрепить сегодняшний успех, превратить его в долгосрочное преимущество.

Я вернулся в штаб и вызвал связиста.

— Связь с Москвой установлена? — спросил я.

— Да, товарищ Краснов. Можем передать шифрограмму немедленно.

Я достал блокнот и написал короткое, но емкое сообщение:

'МОСКВА. ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ. ЛИЧНО.

ДАЦИН ВЗЯТ. ЯПОНСКИЙ ГАРНИЗОН УНИЧТОЖЕН. НЕФТЯНОЕ МЕСТОРОЖДЕНИЕ ПОД КОНТРОЛЕМ. НАЧАТА ГЕОЛОГИЧЕСКАЯ РАЗВЕДКА. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ДАННЫЕ ПОДТВЕРЖДАЮТ ГИГАНТСКИЕ ЗАПАСЫ. СОЗДАНА СИСТЕМА ОБОРОНЫ. ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРИКРЫТИЕ ОБЕСПЕЧЕНО. ОЖИДАЮ ДАЛЬНЕЙШИХ УКАЗАНИЙ.

ЭМИССАР-1'

Перечитав

текст, я передал его связисту:

— Шифруйте и отправляйте немедленно. Высший приоритет.

Радист козырнул и направился к радиостанции, а я еще долго сидел, глядя на карту Маньчжурии. Впрочем, долго отдохнуть мне не дали.

Александров, вернувшийся с разведки, принес неожиданную новость.

— Товарищ Краснов, — сказал он, войдя в штабной кабинет, — с юга замечено передвижение крупного воинского соединения.

Я мгновенно напрягся:

— Японцы?

— Нет, — Александров покачал головой. — Войска Гоминьдана. По нашим данным, это части генерала Фэн Юйсяна, того самого «христианского генерала». Не проявляют агрессивных намерений, но продвигаются в нашу сторону.

Новость выбила меня из колеи. Во время планирования операции представитель Фэна, доктор Чжан, говорил лишь о нейтралитете и возможном отвлекающем маневре. О прямой военной поддержке речи не шло.

— Численность? Вооружение? — мои вопросы следовали один за другим.

— По приблизительным оценкам, до полка пехоты, несколько артиллерийских батарей, кавалерийский эскадрон, — ответил Александров. — Вооружение разношерстное, от старых винтовок до современных пулеметов. Замечено даже несколько броневиков американского производства.

Я нахмурился:

— Странно. Зачем такая демонстрация силы?

— Есть еще кое-что, — добавил Александров. — К нам прибыл представитель генерала, тот самый доктор Чжан Цзюцзе. Ожидает встречи в приемной.

Вот это уже интереснее. Я взглянул на часы — десять вечера. Странное время для визитов.

— Хэ Лун знает об этом?

— Да, — кивнул Александров. — Он уже здесь, в соседней комнате. Ждет вашего решения.

— Пригласите их обоих, — распорядился я. — И вызовите Сопкина.

Через пять минут в кабинете собрались все заинтересованные лица. Хэ Лун, с плохо скрываемым недоверием поглядывавший на представителя Гоминьдана; доктор Чжан, элегантный даже после долгой дороги, в безупречно отглаженном европейском костюме; и Сопкин, который сразу занял позицию у карты, анализируя расположение сил.

Доктор Чжан поклонился с изысканной вежливостью:

— Товарищ Краснов, позвольте поздравить вас с блестящей победой. Весть о разгроме японского гарнизона распространилась по всей Маньчжурии.

Его русский был безупречен, с едва заметным акцентом, выдающим образованного человека, изучавшего язык по классической литературе.

— Благодарю, доктор Чжан, — ответил я сдержанно. — Но я хотел бы понять, чем вызвано передвижение войск генерала Фэна к зоне недавнего сражения?

Чжан улыбнулся тонкой дипломатической улыбкой:

— Генерал Фэн стремится внести свой вклад в общую борьбу против японских захватчиков. Во время вашей решительной атаки на Дацин его войска блокировали южные дороги, предотвратив подход японских подкреплений из Цицикара.