Непобедимый 4. На излом
Шрифт:
Дюпон, явно впечатленный атакой Димы, стал действовать осторожнее. Он начал прощупывать защиту Димы, используя серию мелких толчков и рывков — классическая техника для выведения противника из равновесия.
Схватка набирала обороты, и я не мог усидеть на месте. Каждый бросок, каждый захват отзывался во мне, словно это я сам был на ковре. Степаныч рядом со мной сохранял внешнее спокойствие, но я видел, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих блокнот с записями.
Внезапно Дюпон провел неожиданную атаку. Он резко нырнул под руки
Его плечо впечаталось в живот Димы, а руки обхватили его правую ногу. На долю секунды мне показалось, что Дима вот-вот рухнет на спину.
— Дима, держись! — заорал я, чувствуя, как сердце подскочило к горлу.
Но Дима не зря считался одним из самых техничных борцов нашей команды. Вместо того чтобы сопротивляться силе броска, он использовал инерцию движения Дюпона.
Перекатившись через спину, Дима не только избежал падения, но и оказался в выгодной позиции сверху.
Не давая французу опомниться, Дима мгновенно перешел к попытке болевого приема на руку — рычага локтя. Он захватил левую руку Дюпона, зажав ее между своих ног и создавая рычаг.
— Дожимай, Дима! Он сейчас сдастся! — кричал я, видя, как напряглось лицо француза от боли.
Но Дюпон оказался не так прост. За мгновение до того, как сустав достиг критической точки, он сумел вывернуться. Используя невероятную гибкость, француз выскользнул из захвата Димы и быстро вскочил на ноги.
Теперь уже Дюпон решил применить болевой прием. Он попытался провести ущемление ахиллова сухожилия, неожиданно атаковав ногу Димы. Я затаил дыхание, видя, как нога француза обвилась вокруг лодыжки Димы.
— Дима, уходи! — крикнул я, понимая, насколько опасен этот приём.
Дима отреагировал молниеносно. Он перекатился, сбрасывая захват, и одновременно провел контратаку.
Используя момент, когда Дюпон был сосредоточен на проведении болевого, Дима выполнил великолепный подхват изнутри. Он подбил опорную ногу француза бедром, одновременно заваливая его назад своим корпусом.
Дюпон взлетел в воздух и с глухим стуком приземлился на спину. Дима мгновенно перешел к удержанию сбоку, плотно прижимаясь к французу и контролируя его движения.
Зал взорвался криками. Я вскочил, чувствуя, как меня переполняет гордость за друга.
— Держи, Дима! Держи! — неистово кричал я, словно мой голос мог придать ему сил.
Дюпон отчаянно пытался вырваться, но Дима держал крепко. Я видел, как напряглись мышцы на его руках, как пот заливает лицо. Каждая секунда казалась вечностью.
Наконец, прозвучал финальный свисток. Дима победил! Я бросился к ковру, чтобы обнять друга. Его лицо сияло от счастья, несмотря на усталость.
— Ты сделал это, Димка! Это было невероятно! — кричал я, хлопая его по спине. Даже за себя так не переживал, как за товарища.
Дима тяжело дышал, но улыбался во весь рот.
— Мы сделали это, Витя. Команда сделала, — ответил он, обнимая меня
Я оглянулся на трибуны, где ликовали наши болельщики, на сияющее лицо Степаныча, на остальных членов команды, спешащих поздравить Диму. Очередное испытание позади. Теперь надо готовиться к следующему поединку.
В это же мгновение я увидел Фариду, молча глядящую на меня и понял, что дело снова запахло жареным.
Глава 23
В лабиринтах Тегерана
Финальный свисток судьи прозвучал как гром среди ясного неба. Я посмотрел, как, тяжело дыша, на ковре стоял Звеньев. Пот заливал ему глаза, пропитывая насквозь синюю куртку самбиста.
Его противник, крепкий и могучий иранец по имени Хасан, лежал на ковре, пытаясь отдышаться после броска, который принес Звеньеву чистую победу. Его смуглое лицо исказилось гримасой разочарования, темные глаза смотрели в потолок, словно ища там ответ на вопрос, как он мог проиграть.
Рефери, невысокий полноватый мужчина в белой рубашке и черных брюках, поднял руку Звеньева, объявляя победителем. Трибуны взорвались аплодисментами.
Я едва слышал их сквозь шум в ушах. Мысли путались — радость от победы товарища смешивалась с тревогой о предстоящей встрече с Фаридой.
Мы договорились встретиться с ней чуть позже. В другом месте, не на публике, чтобы не привлекать внимания.
Что она могла накопать? Насколько мы продвинулись в раскрытии заговора?
Степаныч, мой тренер — коренастый мужчина с седеющими висками и пронзительными глазами — хлопнул Звеньева по плечу, что-то крича ему на ухо. Морщинистое лицо тренера светилось гордостью.
— Молодец, Артем! Настоящий чемпион! — донеслось до меня сквозь шум.
Я стоял, выдавив улыбку. Если бы он только знал, что творится у меня в душе. Какой груз лежит на моих плечах помимо спортивных достижений.
— Спасибо, Олег Степанович! — проревел Звеньев.
После схватки товарища я быстро принял душ, наслаждаясь потоками прохладной воды, смывающими пот и напряжение. Переодевшись в свободные брюки и рубашку, я задумался, как незаметно выскользнуть из раздевалки. К счастью, все были слишком увлечены обсуждением прошедших схваток.
Фарида ждала меня в условленном месте — небольшом сквере недалеко от стадиона. Я заметил ее издалека — яркое цветастое платье с традиционным персидским узором выделялось на фоне зелени. Она уже успела переодеться. Ее темные волосы были собраны в элегантный пучок, а большие карие глаза внимательно осматривали окрестности.
— Виктор! Поздравляю с победой! — Фарида улыбнулась, но я заметил тревогу в ее глазах. Она нервно теребила ремешок своей сумочки. — Тебя и твоих товарищей.
— Спасибо, Фарида. Что удалось узнать? — я перешел сразу к делу. Времени на любезности не было, хотя часть меня хотела просто наслаждаться компанией этой удивительной женщины.