Шрифт:
Рассказ 1
Учитель
– Притон блатных и хевра нищих, я приветствую тебя!
Дверь класса отворилась и из коридора легко, элегантно и в то же время величественно вошёл учитель русского языка и литературы Ростислав Георгиевич. Высокий, с копной вьющихся седых волос, обычно непокорных и приглаживаемых им рукой в минуты глубокой задумчивости – любимый и обожаемый всеми учениками 10 «Б». Он слегка припадал на одну ногу, но хромота нисколько не портила его и даже
– Кто сегодня дежурный?
– Я! Со своего места из-за парты поднялась рано оформившаяся в теле девушка, на которой трещала школьная форма, подчёркивая рельефные изгибы девичьего стана.
– Дугина, да неужели ты?
– Я, а что не так?
– Распустила девка косы, а за ней бегут матросы! – Глаза учителя смеялись, но ничто более в его лице не выдавало эмоций.
– Матрасы! – раздалось с «камчатки» – одной из последних парт. Это Сергей Катюхин позволил себе угадать настроение учителя и оседлать волну его настроения.
– Сходи-ка, родной, в учительскую, да принеси пару кусочков мела. А ты, дорогая, сотри лишнее с доски, все уже ознакомились с этим шедевром.
А на доске красовалась надпись мелом: «Кто болеет за «Торпедо», тот родился от соседа!»
Учитель сел за стол, согнув правую ногу в колене и примостив её под столом. Левая нога никак не умещалась под стандартной мебелью, не рассчитанной на гренадёрский рост и её (ногу) пришлось вытянуть в проход между средним и крайним рядом парт.
– Итак, уважаемые и периодически уважаемые, сегодня мы продолжим изучение романа М.А. Шолохова «Поднятая целина» и особое внимание обратим на образы основных персонажей этого произведения, в которых автор отразил и воплотил характерные черты и признаки новой исторической эпохи – эпохи революционной и весьма непростой замены старого мира на новый.
Голос учителя привычно завладел неокрепшими сознаниями юношей и девушек «со взором горящим». Урок привычно вкатывался в нужное педагогическое русло. А это был последний на сегодня, 6-й по счёту урок. И скоро домой. Моя парта была второй у окна, за которым вовсю пригревало не по-весеннему жаркое солнце и ветви высоких деревьев старого школьного парка ритмично раскачивались, укачивая моё несознательное сознание. Незаметно для себя я ткнулся носом в парту и задремал тихим сном праведника.
– Вставайте, граф, Вас ждут великие дела! – надо мной, спящим, с высоты своего богатырского роста заботливо склонился и поглаживал мои вихры на затылке Ростислав Георгиевич!
Класс дружно взвыл от смеха, от души кидая в меня скомканными бумажками.
– Спокойно! Что за бунт на корабле?! Зачинщиков на рею!
Я неловко стёр с лица слюни такого короткого, но такого сладкого сна.
– Сходи-ка, дружок Зарубин, в туалет, да смой с лица свою вековую классовую усталость. Да не перепутай, болезный, помещения – тебе туда, где буква ЭМ, но не ЖО.
Поплескав в лицо холодной водой из умывальника (горячую воду почему-то отключили, хотя на
Что-то незаметно, тревожно и неумолимо изменилось в классе.
Класс притих… Учитель сидел за столом сгорбившись, согнувшись почти до столешницы. Руки прижаты к телу, левая нога торчала как кочерга в проходе между партами. Учитель молчал, опустив голову и закрыв глаза. Класс безмолствовал.
Ростислав Георгиевич медленно поднял голову. Открыл глаза. Тихо спросил:
– У вас этот урок последний?
– Да!
– Собирайтесь домой. Урок окончен. Только расходитесь тихо, не мешайте другим. Зарубин и Катюхин старшие – всех тихо проводите из школы. Всё понятно? До свидания …
Класс не совсем тихо слился по коридору и по лестнице и растворился на улице. Мы с Серёгой, не сговариваясь, вернулись к Учителю.
– Ростислав Георгиевич, что с Вами?
– Да нога, остеомиелит проклятый …
– А это что?
– Нога у меня, ребятки, на войне прострелена. Кость перебита. Иногда болит не к месту. Вот как сегодня. Не к месту …
Учитель сжал зубы, замолчал, пережидая приступ накатившей боли, жгущей ногу от колена до кончиков пальцев. Кудрявая голова клонилась всё ниже …
– Встать сможете? До дому дойти?
– Нет, уважаемые, не смогу. Пока не смогу.
– Может, «скорую» вызвать?
– «Скорую» не стоит вызывать. Точно в больницу упекут. А мне ещё четыре десятых класса к выпускным экзаменам готовить. Только не в больницу.
Он попытался привстать, опираясь на здоровую ногу, осторожно перенёс вес тела на покалеченную и тут же со стоном опустился на стул.
– Нет, ребята, не дам я вам пулемёт – за улыбкой учителя пряталась нешуточная боль.
– Чё? – мы не поняли шутку.
– Чё-чё, ничо! Хотя …
– Что?
– Вы, парни, уже взрослые, скоро в армию пойдёте. Можете сделать доброе дело и языками при этом не трепать? Могу на вас надеяться всерьёз?
– Обижаете!
– Ну да ладно, сам напросился. А сгоняйте-ка, мои хорошие, в магазин, в штучный отдел и купите мне лекарство, от которого я встану и сам домой дойду. Ферштейн?
– Опять обижаете!
– Сможете или напартачите?
– Да взрослые мы уже, говорите, чего и сколько нужно.
– Эх вы, защитнички мои! Водку вам не дадут, молодые ишшо, купите «Агдам».
– Сколько?
– Катюхин, не умничай. 1 бутылку. И спрячьте хорошенько, чтобы в школе никто не увидал. Сделаете?
– Без проблем. Одна нога здесь, другая там!
Учитель выдал нам «трёшницу» (3 советских рубля). Поняв, что мы знаем цену продукту, пояснил, чтобы прикупили пару яблок, а сдачу забрали себе. Сказано – сделано! Гордые оказанным высоким доверием, мы принесли заказанное да с перебором + захватили плавленый сырок «Дружба» и вернули сдачу.