Непобежденные
Шрифт:
Что-то изменится в жизни, но что-то — никогда. Он всегда будет это помнить, всегда будет знать. Это его ноша, от которой не укрыться и не спрятаться.
На рукояти был изображен орел, взмывающий ввысь. Разве это не иронично, что благородная птица является символом убийц его родителей?
— Дан?
Юноша вздрогнул и повернулся к сестре.
— Ты такой бледный! Что случилось?
— Ничего…
— Почему ты обманываешь меня? Я поделилась с тобой самым сокровенным, а ты… не веришь мне?
Дан улыбнулся
— Пойдем, — девушка потащила его за собой.
— Как же занятия?
— Что-нибудь придумаю, — твердо сказала она. Девушка знала, как ничто, что сейчас должна быть с братом, а наказание за пропуск занятий — не самая страшная вещь в ее жизни.
Она привела его в заброшенный сад на заднем дворе. Здесь мало кто бывал, и тропинки заросли высокой травой так, что даже кое-где нельзя было пройти. Эна усадила брата на обшарпанную лавочку и взяла его за руки. Его дрожь передалась и ей, заставляя нервничать от неизвестности.
— Так, что случилось.
— Я… — Дан откашлялся, — я увидел сегодня тех… людей.
— Ты о старших учениках, которых мы видели в холле?
— Да.
— И? Ты видел их раньше?
— Возможно. У последнего за поясом был кинжал со знакомой мне рукоятью.
— Правда?
Дан повернулся к сестре.
— Готов поклясться, что именно его я вытащил из тела своего отца.
Эна в ужасе замерла. Дан с трудом, но всё же начал рассказывать ей свою историю. Он говорил то отрывочно и сухо, то слова лились потоком, в котором сложно было разобраться, но девушка слушала, не перебивая, просто держала его за руки.
— Ты уверен, что это именно та вещь? — спросила Эна, когда Дан замолчал и откинулся на спинку, обессиленный.
— Да. Я бы так хотел забыть это, но не получается. Понимаешь?
— Да, — прошептала она, — очень хорошо понимаю. О чем ты сейчас думаешь?
— Ты ведь знаешь, — юноша горько усмехнулся, — я не могу оставить все, как есть, не могу убежать от этого. Я должен…
— Что? Отомстить?
— Наверное, да, — Дан опустил голову и зарылся в волосы пальцами.
— Не мне тебе говорить, что это не то, что даст тебе свободу.
— Знаю.
— Но иначе не сможешь.
Дан просто покачал головой.
— Я просто хочу понять, за что? Слышишь, что мы им сделали? Почему они так обошлись с моими родителями?!
— Тихо, Дан…
Девушка прижалась к брату, стараясь передать свое тепло, свою силу, он же тихо рыдал в ее объятьях, не в силах справиться с вернувшимися воспоминаниями.
Они просидели вместе до вечера. Дан немного успокоился и уже мог здраво мыслить. Он поддался на уговоры Эны и решил узнать как можно больше об этих людях, чтобы понимать, с кем именно ему предстоит бороться.
У входа их встретил ректор. Эна испуганно сжалась, но Дан вышел вперед.
— Прошу простить нас, это моя вина.
— Вы пропустили день занятий. Вы можете это объяснить?
— К сожалению, нет, — Дан говорил уверенно, словно и не было тех часов слез.
Ректор
— Всю неделю будете помогать убирать лаборатории.
— Хорошо, — оба облегченно вздохнули, наказание было пустяковым.
— И больше не пропадайте так, — ректор посмотрел на Эну, словно обращался именно к ней, — о вас есть кому переживать и здесь.
Мужчина улыбнулся, отчего его лицо резко поменялось, и Эна сразу вспомнила его такого молодого.
— Прошу простить нас, господин ректор, — сказала девушка, — такое больше не повторится.
— Очень надеюсь, госпожа Эна.
Дни мелькали, сливаясь, какие-то события задерживались в памяти, какие-то стирались на следующий же день. Дан и Эна почти все время проводили вместе, обсуждая, что им делать дальше. Эна сблизилась с Абени, и та снова пригласила её к себе. Девушка ликовала. Теперь она сможет узнать что-то еще и написать Амриту. Дан немного успокоился и поддался на уговоры сестры. Его целью стало разузнать как можно больше о тех людях и о самом кинжале. Почему они живут так обособленно? И самое главное, кто именно совершил тогда преступление?
От Амрита новостей не было. Академия жила своей жизнью, не вмешиваясь в политику, поэтому и новости поступали довольно скудные, да и то, лишь от тех, кто уезжал домой по тем или иным причинам.
Эна поймала себя как-то на мысли, что скучает по дому Аггуль, по маленьким сестрам, по Амриту, который теперь старейшина. Как он там? Тяжело ли ему? Поддерживает ли его кто-то?
После занятий они частенько забирались в дальнюю часть сада, именно туда, где Дан рассказал всю правду о себе. Теперь это место стало их личным. Заросшие и разбитые дорожки говорили о запущенности места, но для них это было как раз то, что надо. Эна делилась своими мыслями, Дан по большей части слушал.
В этот раз они снова пошли туда. Их любимая скамейка сиротливо ожидала своих завсегдатаев.
— Что-нибудь узнал?
— Нет, — Дан скривился, словно съел кислый лимон, — никто ничего не знает, а в библиотеке сотни томов об истории семьи. Я осилил лишь три за эту неделю, но сомневаюсь, что в официальных хрониках будет хоть какая-то информация о внебрачных детях ко Арджит.
— Как знать. В любом случае, продолжай искать.
Дан кивнул, соглашаясь.
— Я написал письмо Амриту утром.
— Правда?
— Да, думаю, он должен что-то знать.
— Ты прав. Отличная идея!
— Я просто хочу докопаться до правды.
— Я понимаю. Я думаю, что поговорю с ректором…
— Не надо! — Дан резко вскочил, — ты ведь сама говорила, что не готова пока, да и особой уверенности нет, что он твой…
— Отец? — девушка хмыкнула и уже по привычке осмотрелась. Вокруг никого, но всё же не стоит повышать голос, — рано или поздно, это надо было сделать. Знаешь, мне иногда кажется, что эти мысли мешают нам двигаться дальше что ли. Вот, подумай сам. В нашей группе кто не овладел своим даром?