Неподчинение
Шрифт:
— Что это? — Слабо улыбнулась я.
Даже на локтях приподнялась, заинтересовавшись. Сегодня уже седьмой день пошёл, кровь из меня больше не текла, боль прекратилсь, но легче не стало.
— Так Агата Кристи, — сообщил он. — Делать мне было уже нечего: она скончалась за несколько часов до моего прихода…
А я подумала — если и существует для меня лекарство, то это оно и есть. Руслан Сафин.
Глава 32. Руслан
За
Я и чувствую себя в какой-то момент если не старым, то уже уставшим. Особенно, когда думаю о том ребенке, что потеряла Зай.
Вроде, его и не было толком, черная точка на фоне экрана УЗИ, несколько капель крови на полу, цифры напротив анализов — но он ощущался. Как что-то большое и очень-очень важное. Порой, интуиция меня обманывала, но сейчас я был уверен, что этот нерожденный ребенок — мой. И это было больно, терять часть себя, но куда больнее было Зай.
Я пытался сделать все, чтобы она не закрылась снова в свою ракушку. Иногда мне казалось, она ускользает. Прячется внутри себя, отгораживаясь от внешнего мира пустым взглядом темных глаз, и тогда мурашки пробирали оттого, насколько Зай хрупка.
Хреново было чувствовать себя беспомощным. Я никак не мог повлиять на нее, заставить чужой организм слушаться и делать, что нужно.
Я старался быть рядом, держал за руку, читал книги, смотрел, как она спит. Темные ресницы порой трепетали, словно ей снилось что-то страшное, и я чуть сильнее сжимал тонкое запястье, чуть выше которого постоянно торчал катетер.
Дел накопилось много, но я обещал ей быть рядом.
Больничным духом были наполнены лёгкие, запах хлорамина и чего-то тошнотворно-сладкого, и как не старайся, он не выветривается из вещей долго.
Бабки решают многое, и первым делом я договорился о том, чтобы меня пускали в эту палату в любое время. Приемные часы, неприемные, не ебет.
У меня должен быть доступ в эту дорогущую клинику, а возле дверей Зай сидел всегда кто-то из моих людей.
Но все равно свербило, где-то в районе позвонков. Казалось, не дожимаю в плане безопасности. И потому, когда Зай только про Алису завела разговор, я сразу, как смог, начал выяснять, что да как.
Первым делом — в кабинет к врачам. Спросил имя-фамилию того человека, что заходил к ним. Не Алиса, Олеся оказалась, подумал, вдруг Зайнаб ошиблась? В таком состоянии, как она была, это нетрудно.
Я ждал Зай. Когда можно будет отвезти ее к родственникам, обратно в дом эби. Там охраны целый табун, не меньше, чем Шакировских баранов. Бабушке и маме пока ни о чем не рассказывать, с Ясмин Таир слово взял не говорить с родными о папе. Та — кремень девчонка, своих не сдает. Играет с сестрами, Зай видео показала, а сама,
Зай выписать должны были завтра, и мы сразу, никуда не заезжая, собирались в ее родной город. На трёх машинах, с охраной, — в дороге отбить ее будет проще, весь путь сплошная опасность. От Бикбаевых я ожидал всякого, если отец просто мразота, то его выродок ещё и ебанутый на всю голову.
Я решил заскочить сегодня к ней, несмотря на то, что опять из телика ко мне в центр пожаловали, еду из ресторана заказал. Немного глупо себя чувствовал, ожидая, когда упакуют заказ, точно на свидание собираюсь. Но Зай хотелось баловать.
Шел по коридору, на плечах накидка, местный халат ни один не сходится. В руках пакеты, из бумажного пахнет мясом — пусть ест, после кровопотери мясо жрать самое то.
На посту Игорек должен был сидеть, но я его не заметил. Стул пустой, куртка сверху лежит. Нахмурился, — придет, пизды получит за то, что работу свою не выполняет.
Сердцу было неспокойно, распахнул резко дверь: Зай на месте, сидит, в окно смотрит, хмурится.
Меня увидела, улыбнулась, — не ждала, я предупредил всех, что занят буду. На душе от улыбки одной, черт возьми, хорошо сразу так. Тепло.
— Где Игорёк? — спросил первым делом, Зай плечами пожала.
— Может, с медсёстрами флиртует. Они тут глаз на парней положили.
Сделал себе мысленно пометку, что яйца оторву кобелям этим. Достал еду, контейнер с огромным стейком сразу открыл, пусть ест, не доверяю я больничным харчам, даже элитным.
— Ешь, пока горячее.
Зай спорить не стала, вооружившись ножом и вилкой, начала орудовать в тарелке.
— Знаешь, — сказала задумчиво, — мне кажется, у меня паранойя.
Я насторожился, подался вперед:
— Подробней давай.
— Да смешно даже, — но я видел, что смешно ей не было, — сегодня медсестра новая пришла. Хотела капельницу поставить, но я отказалась, попросила врача. Жду, когда придет.
— Почему? Тебе же капельницы часто ставят?
— У нее ногти с маникюром. Красные, алые такие. Длинные. А ещё… она очень настаивала, а мне капельницы ещё вчера отменили.
Мы молчали, только внутри молоточком стучало тревожное "тук-тук-тук". Виду не подал.
— Жуй, сейчас выясним, что это за маникюрный набор тут работает.
Игорька видно не было, я чертыхнулся, отошёл к окну. Достал мобилу, вызванивая горе-охранника.
Пока гудки шли, к палате нашей врач подошел, я обернулся, заметив его. Вот и отличненько, сейчас уточним все. Но тот, меня заметив, застыл, глазки по сторонам забегали. Хлопнул себя по карманам, точно ищет что, а потом развернулся и ушел.
Гудки шли, Игорь не отвечал, я телефон сжимал, все просчитывая.
Я тогда понял — нельзя медлить. Окружили уже.