Неподходящее знакомство
Шрифт:
Джозефин замерла, словно примерзла к стулу. Все худшие страхи сбылись: ее любовник и ее сестра – вместе!
В груди защемило, нет, заломило, словно туда вогнали кол, руки и ноги похолодели. Она побелела как смерть. Голова кружилась, а в ушах гудело: с моим дорогим другом Дугласом Макштайнером, с моим дорогим другом Дугласом Макштайнером, с моим дорогим другом Дугласом Макштайнером…
С трудом заставив себя посмотреть ему в глаза, она не обнаружила в ответном взгляде темно-карих,
Он думает, что я сейчас устрою публичный скандал, поняла Джозефин. Может быть, даже плесну ему в лицо вином.
– Добрый вечер, мисс Перкс, – вежливо склонив голову, произнес Дуглас. – Мы с вами не в первый раз встречаемся в ресторанах. Впрочем, Даллас не настолько большой город, чтобы считать это сверхъестественным совпадением.
– О да, – услышала она свой ровный и безупречно вежливый голос. – Вы, безусловно, правы, мистер Макштайнер. Хотя, уверена, это в последний раз.
Джозефин отвернулась. Она думала только об одном: скорее бы все закончилось. Агония не может длиться вечно.
А Саманта беззаботно предложила, словно не замечая ни смятения сестры, ни полных тоски глаз Эдди:
– Может, мы все сядем за один столик?
Господи, только не это! – мысленно взмолилась несчастная Джозефин.
– Сэмми, мы уже заканчиваем ужинать, – негромко произнес Эдвард. – Давай как-нибудь в другой раз.
– О! – Она обвела глазами сестру и бывшего мужа и согласилась: – Да, пожалуй, ты прав. Дуг, идем к нашему столику.
Дуг! Дуг! Дуг! – звенело в ушах Джозефин похоронным звоном. Он для нее Дуг! Уже!
Дождавшись, когда Саманта со своим спутником удалилась, Эдвард взглянул на нее.
– Ты знаешь этого парня, Джози? Этого Дугласа Макштайнера?
– Мы встречались несколько раз. По делу. Но я не знаю его. – И никогда не узнаю, мысленно добавила она.
– Гмм… интересный мужчина. Держится с достоинством, – неохотно признал Эдвард. – Почему-то мне кажется, что у них это серьезно.
– Очень может быть, – ответила Джозефин, внутренне истекая кровью.
Аппетит пропал полностью. Ей необходимо было поскорее убраться отсюда, остаться одной и…
И что? Разрыдаться? Закричать и завизжать, давая выход отчаянию? Напиться? Или повеситься?
Как, как терпеть эту кошмарную боль?
Более того, как смириться с сознанием, что она сама довела себя до нее? Своими идиотскими условиями. Ведь Дуглас с самого начала хотел совсем иного. Нормальных человеческих отношений. Это все ее вина, только ее!
И чего она добилась? Того, чего хотела
Что же делать? Что?!
Неожиданно пришел единственно верный ответ: бежать, скрыться на какое-то время. А может быть, навсегда.
Джозефин поспешно отодвинула десерт, простилась с Эдвардом и уехала домой.
А следующим вечером, благодаря хорошему отношению к ней Миранды, шефа ее отдела, уже садилась на самолет. Ее ждало серьезное задание в Мексике. Которое, если повезет, займет не меньше месяца…
12
Родной город встретил Джозефин неожиданным для начала марта сумрачным днем. Она спустилась с трапа и глубоко вдохнула. Прохладный после мексиканской жары воздух показался ей довольно неприятным.
Впрочем, возможно, дело было вовсе не в пасмурной погоде. Проведенные в командировке почти три месяца не помогли ей справиться с сердечной болью. Рана, нанесенная предательством Дугласа, непрерывно гноилась, не давая расслабиться и забыться.
Не удалось ей преодолеть и свое чувство к нему. Ничто – ни долгая разлука, ни ухаживания пылкого мексиканского коллеги, ни напряженная работа не помогли ей забыть Дугласа – Дуга для близких – Макштайнера. Единственную истинную любовь ее жизни.
Одно время она даже подумывала принять предложение Роберто, тоже фотографа-рекламщика, который шел на все возможное, лишь бы добиться ее расположения. Может, это помогло бы ей хоть иногда не думать о Дугласе. Но когда Джозефин решилась сделать первый шаг в этом направлении и легла с Роберто в постель, то тут же поняла: ни один мужчина в мире не сможет удовлетворить ее страсть так, как Дуглас. На этот раз она даже не потрудилась симулировать оргазм, а молча вытерпела до конца, так же молча поднялась с кровати, приняла душ и ушла.
Никакие последующие мольбы не помогли бедняге Роберто – Джозефин была настолько безучастной, что спокойно улыбалась в ответ на все слова и, похоже, даже забыла о том, что была близка с ним.
Итак, долгое отсутствие не принесло желанного результата. Джозефин по-прежнему невыносимо страдала, вспоминая возлюбленного, и еще больше мучилась, представляя его и Саманту, наслаждающихся в доме 21 по Нортвэй-роуд. Но самым невыносимым было сознание того, что она и только она сама навлекла на себя все эти несчастья.