Непокорная для шейха
Шрифт:
— Кира, я не знаю! Я хотела, чтобы все произошло своим чередом. Чтобы вы встретились и поговорили… Я не думала, что он исчезнет! Твой отчим работает в органах! Позвони ему, пусть его отыщет! Не обо мне, об Амани подумай, у нее сердце разорвется! Только обрела и потеряла снова…
— А на меня вам всем плевать! Впрочем, чему я удивляюсь! Важны твои чувства и чувства твоей матери, а мои — так, пыль?
— Кира. Давай об этом потом. Просто найди его! Пока мы прилетим, кто знает, что может случиться!
— Да пошли вы все! — меня кроет, и я просто опускаю крышку ноутбука,
Сжимаюсь в комочек на диване. Меня трясет от рыданий. Потрясение можно сравнить лишь с той ночью, когда я готовилась к ужасной смерти… а потом увидела огни. Шум вертолета. Лицо Далиля. И услышала слова о том, что все позади.
Мне казалось, что моя трагедия перечеркнула собой мысли о Висаме. Но как только я пришла в себя, запоздалая любовь, которую мы так и не успели подарить друг другу, накрыла и лишила права на чувства к кому-то другому.
А как иначе? Я видела его в лице Кирилла. Я даже верила, что в нем — душа моего Висама. Я чувствовала присутствие того, кого полюбила всем сердцем, ежедневно. Сколько раз прокручивала в голове вероятную встречу! Почему-то никогда не допускала мысли о том, что Висам погиб. Чувствовала. Или обманывала себя. А в итоге выяснилось — была права. Любящее сердце не обмануть.
Свет погас — я сидела без движения, и датчик не реагировал. Смотрела в пустоту, не понимая, что со мной происходит. Только сердце, которое недавно казалось пустым, оглушено билось, наполняя светом и каким-то смыслом жизни. Счастье пока что не могло войти в мое сознание. Натыкалось на блокады потрясения и моих внутренних границ, как оказалось, никому не нужных. Даже мне.
Полосы света ксеноновых фар врываются в окно, бегут по комнате. На часах застыла полночь. Я не понимаю, что происходит, и кто мог пожаловать в загородный дом в такое время. Поднимаю голову, слышу суету внизу. Затем — стук каблуков. Узнаю шаги матери. Что происходит? Точно. Перед тем, как Газаль прислала мне сообщение с текстом «Висам жив», я потерла голову. Звонила ей и что-то несла, она вряд ли поняла. Подумала, что я сошла с ума. А потом раздался ее звонок — и я сбросила вызов.
Зажигается свет. Я смотрю на мать. Никогда прежде не видела ее такой, она как будто потеряла свое умение держать лицо по-королевски. Садится рядом.
Тишина падет между нами. Проглатываю очередное рыдание.
— Он в Москве. Мне звонила Газаль. Он уже в Москве.
— Не бойся, — Виктория сжимает мою ладонь. — Ничего не бойся. Мы с Вадимом защитим тебя и Кирилла.
— От кого? — глухо повторяю я. — От его отца? От моего любимого человека, которого я так долго считала мертвым? От него вы будете меня защищать?
— Кира, — мать отводит глаза, — Ты не в себе. Он уже раз похитил тебя. Увез в свою страну, закрыл в своем доме. Отдал на растерзание своему отцу. Ты чудом спаслась. Второго раза не будет, я не допущу. Они варвары. Он приехал забрать твоего сына, потому что сыновья всегда принадлежат отцам согласно этой дикой культуре…
— Он приехал, потому что любит меня! Я не знаю, что ты себе надумала… — сознание медленно возвращается. — Погоди.
— Ты не в себе. Это стресс. Давай завтра позвоним твоему доктору…
— Если бы доктора умели излечивать от любви, — перебиваю ее, — цены бы им не было. Но они не умеют!
Мать смотрит на меня, как на сумасшедшую. Почему ей так трудно в это поверить?
— Я люблю его! Да, он поступил, как чудовище… Только поздно! Я успела узнать его другим! Я успела его полюбить!
— Кира…
— Полюбить, мама! — смотрю в ее глаза и меня тотчас же бьет наотмашь осознание. — Бог мой, так это ты… Ты все знала… Вот почему он пропал без следа, едва сошел с самолета… Мама, что вы сделали?
Виктория судорожно вздыхает и отводит глаза. С чувством надвигающейся беды поворачиваю голову. Рыдания гаснут. Сердце леденеет.
— Мама?
— Как бы тебе не пожалеть… — запинаясь, произносит Виктория. — Ты действительно любишь его?
— Если я потеряю его снова, второй раз… После того как узнала, что он выжил… — мои слова кажутся мне чужими, — И что вы приложили к этому руку… Ты… вы ничем не лучше семьи эмира… И знай, я прокляну вас всех. Внука больше не увидите. Так что, твою мать, ты и твой муж натворили?
Виктория сдавленно охает, хватает телефон. Пальцы дрожат, пока она набирает номер.
— Вадим? — я слышу гудки отбоя. — Вадим. Ответь…
Телефон молчит. Мама поднимает на меня обезумевшие от осознания чего-то страшного глаза.
— Поезжай, Кира. Возьми мою машину. Маршрут в навигаторе. Это промзона за Кольцом. Я побуду с Кирюшей. Едь…
Повторять дважды не надо. На негнущихся ногах, как была, в домашнем костюме, я срываюсь с места и бегу вниз, умоляя время лишь об одном — остановиться…
Глава 26
Глава 26
Висам
Два неполных года мощной военной подготовки и участие в четырех масштабных спецоперациях — это много или мало? На такой вопрос нет однозначного ответа. Я и сейчас не мог ответить честно, глядя на головорезов, задыхающихся от боли в луже из бензина.
— Ты не жилец, Аль-Махаби, — Вадим как-то умудрялся сохранить спокойствие. — Ты понятия не имеешь, на кого наехал.
Все его угрозы были блефом загнанного зверя. Он и сам это прекрасно понимал. Старался выглядеть невозмутимым даже под дулом собственного пистолета, который я направил ему в лоб.
Может, он понятия не имел о том, что я никогда не промахиваюсь. Или рассчитывал, что я поверю в то, что на помощь к нему прилетит отряд спецназа. Не прилетит. То, что он пытался со мной сделать, делают без привлечения третьих лиц.
Я не хочу думать о том, что снова был на волосок от смерти. Что именно звонок Киры сделал невозможное: ударил на поражение таким приливом сил, которого я прежде никогда не знал.
Это было похоже на помутнение разума. Глаза снова заволокло багровой пеленой, напрочь отключившей мой рассудок. То состояние полнейшего аффекта, когда тает сознание и остается лишь инстинкт самосохранения.