Непокорная жена
Шрифт:
– Я должна идти, – сказала она, пытаясь подняться на ноги, но он удержал ее своим стальным захватом.
– Подождите. Я не могу допустить, чтобы вы страдали. Скажите правду: мой массаж хотя бы немного уменьшил боль?
– Кажется, да, – ответила она странно напряженным голосом. – Однако мы не должны оставаться здесь вдвоем, поскольку у меня нет сопровождающей дамы.
Он сделал еще несколько медленных успокаивающих движений и наконец отпустил ее и встал перед ней.
– Боже, женщина, вы действительно так педантично соблюдаете все правила
Она встала, испытывая легкое головокружение.
– Я знаю, что вы скажете. И пожалуйста, перестаньте называть меня Элинор, как будто мы близкие люди. Вы знаете, что это неприлично, однако поступаете так, чтобы досадить мне.
– Вы напоминаете мне чрезмерно взнузданную кобылицу с жесткими удилами в пасти.
О, опять это сравнение с лошадью.
– Ну и что? – резко сказала она.
– Ничего. Я лишь единственный раз случайно видел вас, когда вы чувствовали себя действительно свободной от пут – раскованной, так сказать.
– И когда же это было? – спросила она, отряхивая травинки с юбок.
– В тот день в Марблтоне, когда вы танцевали под деревом без сапожек и шляпы. Это было поистине изумительное зрелище. Приятно было наблюдать, как вы преобразились.
– Я хотела бы, чтобы вы больше не упоминали об этом… об этом неосмотрительном поступке с моей стороны. Это крайне смущает меня.
– Я не вижу причины смущаться, – сказал Фредерик, пожав плечами. – Нет ничего постыдного в том, чтобы дать себе волю. Чтобы делать то, что нравится, и получать удовольствие от этого.
Элинор начала ходить по кругу под кронами деревьев.
– Именно так вы и поступаете, не правда ли? Делаете все, что вам нравится, невзирая на последствия, невзирая на то, что люди думают о вас, и не считаясь с теми, кому, возможно, вы причинили боль.
– Знаете, вы выглядите очень красивой, когда сердитесь. Ваши щеки розовеют, а глаза становятся темными, как море во время шторма.
Элинор перестала ходить и остановилась в трех шагах от Фредерика, который теперь небрежно прислонился к дереву, упираясь одной ногой в ствол.
– Вот как? – резко сказала она, сжимая руки в кулаки. – Неужели у вас в запасе нет ничего более оригинального? В течение сезона я неоднократно слышала сравнение моих глаз с морем.
Он пожал плечами.
– Возможно, это не оригинально, но зато правда. Вы самая прелестная женщина, какую я когда-либо видел.
– Ваши комплименты не действуют на меня, Фредерик Стоунем. Для вас это просто игра, и ничего более. Хотя, должна сказать, вы хороший актер… очень хороший, – добавила она. – Неудивительно, что вы покорили многих женщин.
Фредерик потер ладонью щеку.
– Вы
– Я не сомневаюсь. Я знаю, что ваши слова фальшивы и являются всего лишь средством обольщения.
– Вам чертовски повезло, что я не сделал того, чего мне хотелось, невзирая на последствия. Иначе я показал бы вам, насколько я искренен. Прямо здесь, у дороги.
Элинор задумалась над его словами, и их смысл наконец дошел до нее.
– Прямо сейчас? – спросила она, уязвленная.
– Ну да. И тогда ваш брат, несомненно, явится ко мне с пистолетом в руке.
– Полагаю, я должна быть шокирована вашими скандальными речами? Вы намеренно делаете это?
– А вы шокированы? Леди при таких обстоятельствах…
– Нисколько, – прервала его Элинор, решив продемонстрировать, что его слова совершенно не действуют на нее. – По правде говоря, я нахожу предсказуемость ваших поступков весьма скучной.
Уголки его губ слегка дрогнули, обозначив намек на улыбку.
– Значит, я уже наскучил вам?
– Нет, я сказала, что ваша предсказуемость скучна. А вас я нахожу в некоторой степени забавным.
– Сначала скучным, теперь забавным? Полагаю, я должен быть благодарен за этот прогресс.
На этот раз она пустила в ход свой главный козырь:
– Мне жаль наблюдать ограниченность ваших интересов. Неужели, когда вы общаетесь с женщиной, у вас в голове нет ничего, кроме мысли, как бы побыстрее завалить ее на спину?
Фредерик побледнел, и Элинор поняла, что ее слова попали в цель.
– Вам жаль меня? – спросил он с недоверием. Она смело встретила его взгляд, сложив руки на груди.
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Леди не должна задавать такие вопросы. Думаю, мне следует сообщить о подобной дерзости вашему отцу. – Он снова улыбнулся, но улыбка получилась напряженной, неестественной.
– О, вы не сделаете этого, – весело сказала Элинор, наконец почувствовав свое превосходство в этом разговоре.
– Почему бы нет?
– Потому что вам нравится моя дерзость. Я вижу это по вашим глазам.
Его ответ поразил ее: он запрокинул голову и расхохотался низким, раскатистым, чисто мужским смехом В конце концов он снова посмотрел на нее изучающим взглядом.
– В какую игру вы играете со мной, Элинор Эштон? Мне начинает казаться, что вы намеренно поддразниваете меня.
Она покачала головой:
– Нисколько. Просто я констатирую факты, и ничего более. У меня нет оснований остерегаться вас в отличие от других людей.
– Что значит в отличие от других людей?
– Только то, что я не могу принимать вас всерьез.
– Ну конечно, – сказал Фредерик, пристально изучая ее. Он неплохо разбирался в женщинах, но эта ставила его в тупик. То она выглядела надменной и недоступной, то, казалось, начинала флиртовать. А сейчас ее руки дрожали, и это было заметно, хотя она старалась спрятать их в складках юбок. Щеки пылали, глаза блестели, а подбородок был высокомерно поднят кверху.