Непокорная жена
Шрифт:
Проклятие, но, похоже, она вся сотрясается от гнева. Чем, черт возьми, он вызвал у нее такую неприязнь?
– Мы могли бы стать друзьями, – мягко сказал он.
Элинор закусила нижнюю губу, потом отвернулась и устремила свой взгляд на дорогу. Фредерик видел, как вздымаются и опускаются ее плечи, пока она обдумывала его слова. Наконец она снова повернулась к нему лицом и взволнованно посмотрела ему в глаза:
– Полагаю, мы были друзьями, правда, очень давно, в детстве. Теперь мы стали взрослыми, и я не считаю разумным, чтобы мы… ну, чтобы мы слишком много общались.
Фредерик сделал два шага к ней, желая коснуться
– А что такого я сделал, чтобы пасть так низко в ваших глазах? Вы с самого начала заявили, что не желаете выходить за меня замуж, и я согласился, что для нас это был бы неосмотрительный шаг. Вы считаете меня распутником и нахалом, но какое значение это имеет для вас? Я не сделал вам ничего плохого, если не считать того, что я отказался от брака с вами, которым вы первая пренебрегли.
– Тогда почему вы сначала согласились на этот брак? – спросила Элинор слегка дрожащим голосом; ее показная смелость улетучилась.
Как объяснить ей? Как мог он сказать, что всегда считал ее довольно заурядной женщиной, с которой можно поддерживать только дружеские отношения? Женщиной, которую можно спокойно оставлять в загородном поместье, а самому продолжать развлекаться в городе.
Он не мог сказать ей такие обидные вещи независимо от того, что она старалась уколоть его и тем самым заслужила возмездие. Он устал пререкаться с ней, устал от напряжения, возникающего между ними, когда они начинают общаться. Ему хотелось мирами покоя, черт побери. За время, проведенное с отцом, он окончательно вымотался и чувствовал себя совершенно опустошенным.
Презирая собственную слабость, он сознавал, что в душе надеялся, переступив порог отца, хотя бы раз услышать теплые слова приветствия вместо оскорбительных замечаний и пренебрежения. Его постоянными спутниками стали разочарование и неприятие.
В этот момент его осенило. Неприятие. Именно это почувствовала Элинор. Ее женская гордость была уязвлена, когда он сказал, что не намерен жениться на ней. Тогда он действительно хотел сбить с нее спесь. Это была его естественная реакция на ее снобизм, и ничего более. Однако учитывая, что она имела полное право отказать ему, его ответный ход казался теперь несправедливым и даже грубым. Он решил наконец объяснить ей причину своего отказа.
– Я не знаю, почему согласился вначале на этот брак, Элинор. Однако, надеюсь, вы не думаете, что я решил отказаться потому, что нашел в вас какие-то изъяны?
В ответ Элинор только приподняла изящно изогнутую бровь, и Фредерик понял, что попал в точку: именно это она и подумала тогда. Он почувствовал раскаяние и протянул руку, чтобы отвести ее выбившийся темный локон за ухо.
– О Боже, все совсем наоборот. Я думал… я думал, вы поняли это.
Она вздрогнула и отступила от него:
– Я… я не понимаю, что вы имеете в виду.
– Только то, что я вам не пара, Элинор Эштон. Вы заслуживаете гораздо лучшего супруга. Как только я увидел вас в вашем саду, то сразу понял, что вы слишком хороши для меня.
Ее глаза удивленно расширились, но она ничего не сказала.
– Вот так-то, – шутливо заключил Фредерик. – И не возражайте.
– Я… я не знаю, что сказать, – пробормотала она, а он облегченно вздохнул.
– Вы совершенно точно обрисовали мой характер, и я не собираюсь оправдываться. Мне нравятся женщины, и мне доставляет удовольствие
Проклятие, он никогда не чувствовал себя таким лишенным воли, таким уязвимым, как в данный момент, признаваясь ей. Однако слезы, блестевшие в ее темно-синих глазах, свидетельствовали о том, что он поступил правильно, рассказав ей всю правду.
– Однако, – продолжил он, – леопард не может избавиться от своих пятен, а человек не может изменить свою натуру, и я не собираюсь делать это. Вы можете не одобрять мой образ жизни, но я хочу, чтобы мы заключили перемирие. Мне и так хватает сейчас забот, связанных с Марией, оказавшейся в ужасном положении. В вашем лице я хотел бы видеть друга, а не еще одного врага. Последних у меня предостаточно.
– Хорошо, – осторожно сказала Элинор тихим голосом. – Пусть будет перемирие.
Фредерик почувствовал необычайное облегчение, когда эти слова слетели с ее губ. Нет, он действительно не заслуживал ее. Она была истинным лучом света – яркая, пылкая, полная жизненной энергии. Если они поженятся, этот свет непременно погаснет.
– Значит, друзья? – сказал он, протягивая ей руку.
– Друзья, – ответила она, кивнув, и предложила свою руку, которую он поднес к своим губам.
Он коснулся легким поцелуем ее пальцев и почувствовал, как она затрепетала в ответ. Проклятие, она действительно очень мила. Плохо, что Элинор слишком невинна, потому что он был уверен – она доставила бы ему огромное удовольствие в постели, лежа под ним, обнаженная и теплая.
Однако надо, черт возьми, вести себя по-джентльменски. Он вполне может быть любезным и чутким достаточно долго.
Продолжая держать ее руку, он посмотрел ей в глаза и озорно улыбнулся:
– В качестве моего друга вы должны будете простить мои попытки… Как это вы деликатно выразились? Ах да – уложить вас на спину. Так, кажется?
Ее глаза вспыхнули, и она отдернула руку.
– Вы неисправимы, – резко сказала Элинор. С этими словами она повернулась и зашагала по полю к карете.
– Как я уже говорил, – крикнул он ей вслед, – леопард не может переменить свои пятна.
Он услышал, как она возмущенно запыхтела, и улыбнулся.
Глава 7
Элинор приняла предложенную руку лорда Хенли и с усталой улыбкой покинула карету, сойдя на землю. Путешествие в Девоншир было длительным и трудным, и она никогда прежде так не радовалась прибытию к месту назначения, как в данный момент.
Ступив на покрытую гравием дорожку, она оценивающе взглянула на дом Джорджа Уитби. Уитби-Холл – так его называли. Это был довольно красивый – как ранее утверждала Селина – особняк с белыми колоннами в греческом стиле, окруженный ухоженным парком, который простирался до самого моря. Элинор вдохнула полной грудью живительный морской воздух и посмотрела вверх, где в безоблачном небе плавно кружили птицы, перекликаясь между собой.