Непокорный ангел
Шрифт:
— А что еще можно придумать? — Уилл выглядел смущенным, продолжая гладить волосы Джулии и шептать слова утешения.
— Дэниел считает, что ты должен попытаться рассказать все родителям Джулии, — пояснила Генриетта. Хорошо зная мужа, она не сомневалась, что он имел в виду именно это.
— Ты правильно понимаешь, — сухо сказал Дэниел.
— Рассказать моей матери, что я лишилась невинности? — задыхаясь, воскликнула Джулия. — Рассказать ей, что я беременна? О, сэр, да она убьет меня!
— Она не станет препятствовать твоему браку с Уиллом, — практично заметила Генриетта. — Она будет только счастлива, если ребенок родится в браке.
— Я
— Хвалю тебя за храбрость, Уилл, однако думаю, мы должны пощадить леди Моррис и не наносить ей такой удар, кроме того, на Джулию обрушится вся сила материнского гнева. — Дэниел наклонился, чтобы поправить дрова в камине. — Давай сохраним в тайне твою беременность, Джулия. Если ты выйдешь замуж до того, как твои родители уедут в Шотландию, никто через девять месяцев не будет задавать вопросов, если ребенок родится на две недели раньше положенного срока. О беременности можно будет сказать только в том случае, если не удастся получить согласия твоих родителей без осложнений. Тогда придется разыграть эту карту. — Он энергично пригладил рукой волосы. — Но сначала попытаемся обойтись без этого.
— Ты поможешь им, Дэниел? — спросила Генриетта.
Он кивнул и укоризненно добавил:
— Я сделал бы это с самого начала, если бы меня посвятили в ситуацию. — В комнате
наступила глубокая тишина. Даже Джулия перестала всхлипывать. — Но это было бы слишком простым решением, так что ли, Генриетта?
Генриетта молчала, мысленно спрашивая себя, почему, черт побери, она не решилась доверить Дэниелу судьбу Уилла. Родители Джулии очень уважали его и, несомненно, прислушались бы к его мнению. Он мог бы поручиться за семью Уилла, за его имущество и репутацию самым убедительным образом.
— Это большая ошибка с моей стороны, — сказала она. — Прошу прощения.
Дэниел едва заметно приподнял брови и повернулся к Джулии:
— Иди и умойся, Джулия. Когда успокоишься, мы подумаем, как сделать, чтобы все было хорошо.
Когда они пришли в дом Моррисов, Дэниел решительно взял инициативу на себя. Он, Уилл и лорд Моррис скрылись в кабинете хозяина. Леди Моррис, которая пока еще не имела основания обвинять в чем-либо свою дочь, спросила, что случилось, и, когда Джулия в ответ зарыдала, решительно открыла дверь кабинета и вошла, оставив Генриетту и Джулию одних.
Время тянулось бесконечно долго, но наконец все собрались в гостиной. На чрезвычайно бледном лице Уилла заметно выделялись веснушки, Дэниел был спокоен, леди Моррис в слезах, а ее муж выглядел чрезвычайно мрачным.
— Итак, ты выходишь замуж, согласна? — обратился он к дочери. — Это самый лучший выход для тебя. Я узнал всю эту позорную историю от сэра Дэниела.
Генриетта, затаив дыхание, с тревогой посмотрела на своего мужа. Тот слегка покачал головой, и она облегченно вздохнула.
— Значительная доля ответственности за происшедшее лежит на мне, лорд Моррис, — твердо заявила она. — С Джулией никогда бы не случилось ничего позорного, если бы я не предложила свои услуги.
— Возможно, — резко сказал Моррис. — Но ваше поведение — проблема вашего мужа, леди Драммонд.
— И я не собираюсь смотреть на это сквозь пальцы, как уже говорил вам, — добавил Дэниел. — Но мне непонятно, почему Генриетта была вынуждена действовать таким образом. — Он подошел к камину, где ярко горели угли, и взволнованно продолжал: — Любовь — это
Генриетта смотрела на него с мучительным напряжением, так что щеки ее горели и на глаза навернулись слезы. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Уилла.
Дэниел продолжал все тем же ровным голосом:
— Любовь, которую я обрел во второй раз, даже сильнее первой. Я не думал, что такое возможно, однако это так. — Он повернулся к родителям Джулии: — Я никогда не отказал бы своему ребенку в возможности быть счастливым… особенно если сердце девушки принадлежит такому юноше, как Уилл Осберт. Я без колебаний отдал бы ему руку своей дочери и был бы уверен, что его родители с радостью примут новобрачную. — Он на мгновение задумался, и никто не нарушил тишины. — Прошу учесть и еще одну вещь. Уилл предан королю, как и все мы, Моррис. Он пойдет сражаться и может погибнуть за него, как и мы. Поэтому нельзя медлить, если можно сделать человека счастливым.
Дэниел отошел от камина.
— Пойдем, Генриетта. Оставим этих добрых людей, чтобы они могли уладить свои дела.
Генриетта едва могла прийти в себя от изумления. Дэниел открыл перед этими людьми свои чувства, чтобы помочь Уиллу и Джулии. Он публично заявил, что любит свою жену, а она даже не подумала довериться ему и попросить помощи. Эти мысли испугали ее.
На улице Генриетта почти бежала рядом с мужем, чтобы подстроиться под его широкий шаг, и он тотчас замедлил ход.
— Не знаю, почему я сразу не решилась посоветоваться с тобой, — сказала она.
— Это серьезный просчет с твоей стороны, — спокойно ответил Дэниел.
— Но это не означает, что я вообще не доверяю тебе.
— Понимаю.
Несколько минут они шли молча, затем Генриетта нерешительно спросила:
— Ты действительно имел в виду то, что говорил, о… о любви ко мне?
— Да, конечно. Готов повторить каждое слово. Но из этого не следует, что ты можешь и впредь впутывать меня во всякие сомнительные дела. Тогда даже вся любовь мира не спасет тебя!
Подходящий ответ не приходил ей в голову, и Генриетта промолчала, но через несколько минут маленькая теплая ручка осторожно коснулась его ладони.
Дэниел посмотрел на жену. Карие глаза Генриетты смеялись, мягкие губы приоткрылись в чувственном призыве.
— Неукротимое создание! — сказал он. — Хотелось бы знать, изменишься ли ты когда-нибудь. Наверное, никогда. — Дэниел покачал головой, вынужденный признать этот неоспоримый факт.
Глава 20
Необычайно темной ночью французская рыбацкая лодка причалила к песчаному берегу небольшого залива вблизи графства Кент. Шестеро пассажиров высадились из нее в глубокой тишине, нарушаемой лишь едва слышным шепотом да ритмичным плеском волн, покачивающих маленькое суденышко.