Непонятные
Шрифт:
Тенел поднялся, подошел к нише, где хранилась посуда, вынул нож. Он вышел из дома вместе с сыном. Тенел чувствовал, что его друг озлоблен, истомился от одиночества, что его мучают угрызения совести, а больше всего — сознание нелепо прожитой жизни.
Каллибек никогда раньше не сидел на таких мягких одеялах, не опирался на такие чистые подушки, не находился в
— Как вам живется в ауле, сверстница? Не скучаете ли? — обратился Каллибек к Лукерье.
— Э, курдас! [12] — ответила Лукерья. — Люди везде люди. Поначалу, что уж хитрить, непривычно было, тосковала. А теперь привыкла! Отношение к нам самое доброе, со всеми мы живем в ладу и дружбе. Дети наши тоже привыкли, нашли себе друзей. Дружат с детьми поэта Бердаха — водой не разольешь! Наша Мария завела себе хорошую подружку, дочку Бердаха — Хурли-ман. У девочки приятный голосок, вот они вместе с моей и распевают песни, как птицы певчие заливаются!
Note12
Курдас — сверстник.
— Как хорошо! — вздохнул Каллибек. — А я…
— Не тужи, курдас! И у тебя будет свой дом!
— Не будет у меня ни семьи, ни дома!
— А наш дом… чем не твой?
— У человека должен быть свой дом, где он хозяин и всему голова… потому что сам его построил, сам возвел. Или… или не должно быть никакого. Вот как у меня!
— Да полно тебе! Главное, веру не терять, хотение иметь — и все будет! Не то что дом — хоромы! — утешала его Лукерья. — Гони от себя прочь печальные мысли, сегодня у нас праздник! Вон друг твой зарезал барана, побегу пособлю
— Нет, нет, не надо резать для меня барана! — протестующе замахал руками Каллибек. — Я и так сыт!
— Не отказывайся, курдас, от угощения, не торопись! У нас еще вечер впереди, и ночью у друзей найдется о чем потолковать! — увещевала его Лукерья.
Каллибек выскочил на улицу.
— Тенел! Остановись, друг! Недостоин я такого почета! — зачастил, заикаясь, Каллибек.
— Э, друг! Коли бы дом был пустой, тогда какой спрос!.. Гостя надо уважить! Да и себя тоже! Праздник у нас сегодня, большой праздник!
— Я же не смогу ответить вам тем же! У меня не то что барана, пиалушки для чая нет!
— Наш дом — твой дом! — Широко улыбаясь, Тенел ловко разделывал баранью тушу.
До глубокой ночи затянулась беседа друзей. О чем только не было переговорено! Когда они уже собрались на покой, Каллибек вдруг спросил Тенела:
— Помнят люди Алакоза или забыли?
— Помнят!.. Да, помнят! Недавно Бердах сказал: «Герой и сам крепость, и его могила тоже крепость!» Люди обозначили место, где Алакоз был убит. Сейчас оно стало местом паломничества для каракалпаков. Вот так-то, друг мой Каллибек!
На следующий день Каллибек распрощался с Тенелом и его семьей. Прощался он так, словно собирался опять уехать в Африку или Индию. Жадно всматривался в их лица и все не решался сделать первый шаг. Потом молча повернулся спиной и пошел неуверенно, пошатываясь. Напоследок, не поворачивая головы, помахал рукой — Тенел и Лукерья все ждали его; надеялись, что однажды он объявится — и тогда уж они ни за что не отпустят его от себя. Но он не объявился. Никто его больше не встречал.
Он исчез навсегда.
…Ерназар Алакоз называл когда-то Тенела «мой народ». Дом Тенела стал своим домом для всех, кто желал хоть что-нибудь знать о России, кому нужен был умный и добрый совет…
Люди шли в этот дом и шли. С каждым годом их становилось все больше.