Непорочные в ликовании
Шрифт:
— За время моего дежурства!.. — испуганно вытянувшись, стал рапортовать офицер. Но генерал уже шагал по лестнице вверх.
— Здесь начальник управления, — негромко говорил дежурный в телефонную трубку. — Встречайте.
Ганзлий шел по коридору, а навстречу ему уже спешил комиссар Кот. — Генера-ал!.. — осклабился Кот. — Такая честь! Рады, рады всегда!..
— Доложили? — буркнул генерал.
— С самыми искренними намерениями, — не стал отнекиваться комиссар. Он глядел и не глядел в лицо генерала, в его красные, слезящиеся глаза, налившиеся теперь мутною нетрезвой
Георгий Авелидзе на шум разговора высунулся из ближайшего кабинета, увидел Ганзлия и Кота, генерала и комиссара, но прятаться не стал, напротив — смело и весело пошел на сближение.
— О-о, что я вижу? Какой высокий гость! — пророкотал разбитной грузин. — Почти до потолка!..
— Ты балаган здесь не устраивай!.. — хмуро говорил еще генерал, но видно было, что трудно ему удерживаться на прежнем градусе недовольства, он уже размягчился душой, и этим не преминул воспользоваться Кот.
— Генерал, — полушепотом говорил этот хитрец, — мы как раз собирались ужинать!.. Окажите нам честь… Тащи все сюда, — быстро говорил он Георгию и толкнул ногой дверь в кабинет.
Неглин, Кузьма и еще офицер, сидевший в кабинете, встали навытяжку. Кот щелкнул пальцами, и офицер беззвучно и почтительно выскочил из кабинета. Ганзлий едва взглянул на Кузьму, он, должно быть, хорошо знал Задаева, тогда как Неглина разглядывать стал отчего-то пристально.
— Наш стажер, — пояснил Кот. Жирный гуталиновый блеск его голоса поначалу раздражал генерала, но он же его убаюкивал, он же его утихомиривал.
— Ну и как? — спросил Ганзлий.
— Отлично, — заверил комиссар.
— Подает надежды?
— Еще какие!..
— Фамилия?
— Неглин, — ответил Кот.
— Неглин, — с удовольствием повторил Ганзлий. — Как красиво!..
— Да, — сказал Кот.
Появился Георгий, он принес бутылки с коньяком и свертки и стал все раскладывать на столе Неглина.
— А я вас помню, юноша, — с мятной гримасой говорил Ганзлий, продолжавший взглядом своим Неглина мучить. — Я подписывал приказ о вашем зачислении. А вы меня помните?
— Так точно, — отвечал красный, смущенный Неглин.
— Значит, справляется? — спросил еще раз Ганзлий у комиссара.
— Сегодня был легко ранен во время выполнения боевого задания, — отвечал вместо комиссара врач.
— Ранен? — заверещал Ганзлий. — Куда?
— Чуть-чуть бы повыше, и не быть ему больше мужчиной, — снова говорил Георгий Авелидзе.
— По нынешним временам — царапина, — сказал Кот.
Генерал тяжело плюхнулся на стул перед Неглиным. Он ощупывал взглядом молодого человека; вот, наконец, отыскал место ранения и, помаргивая своими мутными глазками, удивленно разглядывал ляжку Неглина.
— Да вы садитесь, юноша, садитесь, — говорил еще генерал и потянул Неглина за рукав, приглашая сесть напротив. Неглин помедлил, но опустился на стул поблизости. — Ну и как идет служба? — спросил еще генерал. — Тяжело?
Неглин хотел было снова вскочить, чтобы ответить, но генерал его удержал в сидячем положении.
Авелидзе меж тем разложил на столе закуску, откупорил бутылки, расставил стаканы.
— Генерал, господа, —
— А ты свободен, — ткнул Кот пальцем в Кузьму. — Ты сегодня провинился. Еще один такой случай… — сказал еще Кот, но не закончил.
Задаев ухмыльнулся, посмотрел на Неглина, и, быть может, предостерегающей была его ухмылка. Ни слова не говоря, он из кабинета вышел, дверь за собою прикрыл осторожно. Ганзлий глаз не сводил со стажера. Генерал еще раз спросил у того фамилию, и Неглин теперь сам ответил Ганзлию.
Офицеры и врач пересели к столу; Неглин хотел было сказать, что он, наверное, мешает и ему лучше удалиться, но Кот его не отпустил. Быть может, цель была какая-то у комиссара, а может, и не было никакой цели, и все само собою образовалось, всего лишь по внезапному настроению старших, и вот уж сидят они все за столом: генерал, комиссар, врач, а среди них и он, Неглин.
Грузин разливал коньяк.
— Скажи-ка что-нибудь, — велел комиссар Георгию.
— Однажды, — начал тот, — на моей далекой родине, там, где высокие горы и ослепительные снега, там, где знойные зеленые долины и быстрые шумные реки… однажды там солнце… взошло не с той стороны. Люди не знали, что им и подумать. Самые светлые головы не знали, что им сказать. Обратились к старейшинам, но и они не знают в чем дело. Доложили президенту. И тот тоже не знает. Хотя президент знает все. Тот созвал своих советников, своих помощников. Но и те не могли ничего посоветовать. Но лишь одно поняли люди: если уж солнце всходит не с той стороны, значит в стране не хватает мудрого руководства. Так выпьем же за начальника Главного Управления генерала Ганзлия.
Офицеры засмеялись, и комиссар, и генерал, и Неглин, и все выпили.
— Ну, удружил, удружил!.. — прогудел Ганзлий, прижимаясь ногою своей к бедру Неглина.
— У нас-то ведь солнце всходит где положено, — объяснил Авелидзе.
— И в сердце льстец всегда отыщет уголок, — прокомментировал Кот, довольно блеснув очками.
— Почему льстец? Почему льстец, Борис? — обиделся грузин.
— Ладно, ладно, льстец!..
За окном была ночь, и с первой порцией коньяка дружелюбной осою она вошла в воспаленный и неуверенный мозг Неглина.
Стажер старался поймать взгляд комиссара, он хотел сообразить, как ему лучше действовать. Если бы во взгляде комиссара он прочитал: «уходи», он извинился бы и вышел немедленно, но Неглин не мог поймать взгляд комиссара, а когда глаза их все же встречались, молодой человек не мог прочитать в них ничего, кроме ехидства и довольства.
Георгий разлил еще коньяк по стаканам.
— Однажды… — начал он.
— Ну, за меня, короче, — перебил того Кот.
Все засмеялись и выпили снова. Неглин захмелел и потянулся к еде; он думал, что если съест сейчас что-то, так непременно протрезвеет или хотя бы не будет больше пьянеть. Если это испытание ему, так он обязательно выдержит, сказал себе Неглин. Меж тем старшие товарищи его лишь отпили понемногу, и отставили стаканы, пригубили, словом. А Неглин этого не заметил, пожалуй. Еще только один Ганзлий выпил почти наравне с Неглиным.