Непостижима и щедра
Шрифт:
– Желаешь встретиться перед отлётом с Ефимом?! – копия быстро сменила тему беседы.
– Пожалуй, да. Нам нужно подготовить нашего «героя» к его будущим свершениям! – ответила Ливи уже более бодрым голосом, и, как показалось её копии, не без лёгкого кокетства.
Глава 3. Одинокий путник
Раннее детство Тома иногда всплывало в его памяти неожиданными обрывочными эпизодами. Но всю историю своей жизни до шести лет молодой человек не знал и не мог её услышать из уст родных людей, потому что в этом возрасте Том остался круглым сиротой.
Том родился
Врач из международной организации поставил новорождённому Тому диагноз – истощение и отправил в стационарный центр терапевтического питания, чем, возможно, спас ему жизнь. Родители Тома, начинающие фермеры, изо всех сил отчаянно пытались наладить хозяйство и по возможности обезопасить первенца от инфекционных болезней, бушующих на континенте и ежегодно уносящих тысячи человеческих жизней. Но к четырём годам жизни Тому, у которого к тому времени появилась сестра-младенец, как и многим африканским детям,суждено было переболеть сначала корью, а чуть позже малярией и гепатитом.
К пятилетнему возрасту казалось, что судьба уже достаточно проверила жизненные силы Тома на прочность, но именно тогда в самый разгар «сезона голода» он заболел криптококковым менингитом. Целую неделю врачи боролись за жизнь маленького Тома, а его родители взывали ко всем известным им высшим силам с мольбою о спасении сына.
Для Тома останется неизвестным, но, возможно, именно в один из этих невыносимо тяжёлых дней той страшной недели его отец окончательно решил перебраться вместе с семьёй в благополучную Европу. К тому же фермерские дела отца Тома, коренного жителя страны, шли из рук вон плохо, чему способствовали непростые отношения с беженцами из соседних регионов, со всех сторон стекающимися в страну в поисках спасения от бесконечных непрекращающихся вооруженных конфликтов у себя на родине.
Чтобы собрать достаточно средств для перехода через пустыню и пересечения Средиземного моря, отец Тома начал распродавать всё имущество их семьи. И в следующем году семья Тома, охваченная оптимизмом, радостью и надеждой от предвкушения лучшей жизни, отправилась в потоке других людей на север. В начале пути, ещё до прохождения Ливийской пустыни, многочисленный поток насчитывал без малого тысячу человек. Но, как это бывало не раз до и не единожды после описываемой истории, сопровождающие, которые взялись провести беженцев через смертоносные бескрайние пески, бросили одну их часть на полдороги, тогда как остальных ожидала не менее трагичная участь рабов невольничьего рынка. Сколько несчастных осталось лежать погребёнными пустыней в бескрайних песках, навсегда останется тайной. Только малой части путников, в которой оказалась семья Тома, по счастливой случайности удалось добраться до средиземноморского побережья Африки.
Несмотря на непогоду, опустошённые морально и измученные физически невыносимым переходом через пустыню, люди отдавали последние деньги ожидающим заработка морским перевозчикам, лишь бы поскорее покинуть родной континент.
В день отплытия Тому едва ли было больше шести лет, но он на всю жизнь запомнил переполненные испуганными людьми большие лодки, которых бушующее море из раза в раз подкидывало в воздух, а некоторых несчастных отправляло за борт. А когда ночь сменила день, вокруг лодки, за корпус которой цепко держался Том своими маленькими ручками, разразился настоящий ад.
Повзрослев, Том не мог вспомнить
Почему Том, никогда прежде не видевший моря и не умеющий плавать, не утонул той страшной ночью, он не мог объяснить впоследствии даже себе самому.
На счастье Тома и ещё нескольких людей, пробывших в воде более двух часов, проходящее мимо судно, отправившись по сигналу SOS в район перевёрнутой лодки, подобрало их на свой борт, передав утром всех спасённых людей сотрудникам береговой службы. Остальные люди, в том числе отец, мама и маленькая сестра Тома, были поглощены той ночью морской пучиной и в большинстве своём остались «пропавшими без вести».
На берегу сидел задрогший, укутанный в одеяло, коротко стриженный щуплый маленький мальчик с большими карими глазами, с которым сотрудникам иммиграционной службы никак не удавалось пообщаться. Том настолько лишился жизненных сил, будучи подавленным трагедией прошедшей ночи, что, даже зная французский язык, не отвечал на вопросы незнакомцев, уставившись в пустоту. Том замкнулся в себе, совершенно безучастно наблюдая, как единственная спасшаяся женщина с лодки, указывая на него людям в штатском, постоянно говорила что-то про утонувшего со всеми документами мужа и называла Тома своим сыном.
Так маленький Том познакомился с Наоми, на долгие годы ставшей ему новой мамой.
Наоми всегда обладала какой-то непонятной, почти магической властью над мужчинами, и, зная об этом, она часто пользовалась ею в своих корыстных целях. Вот и утром их спасения она заставила поверить сотрудников иммиграционной службы в только что придуманную ею историю, добившись перевода с маленьким Томом в отдельное крыло лагеря для беженцев. Волновала ли её в тот момент дальнейшая судьба мальчика – скорее «нет», чем «да»?
Что она говорила впоследствии на интервью, обязательном для получения статуса вынужденного беженца? Том уже никогда не узнает. Но главное, что ей удалось убедить в этом сотрудников иммиграционной службы, после чего в кратчайшие сроки Наоми с Томом перебрались во Францию, где новая мама, особенно не утруждая себя поисками работы, нашла, как она считала, самый доступный для себя способ заработка, занимаясь той деятельностью, которая лучше всего получалась у неё: она очаровывала мужчин.
Прошло двенадцать лет.
Том вырос в новом мире, который остался для него чужим, впрочем, как и для сотен тысяч других беженцев с двух соседних с Европой континентов. Но, в отличие от многих своих друзей и знакомых, Том не озлобился безразличием коренных европейцев, продолжая, как и раньше, мечтать о близком прекрасном будущем для всех и каждого, чем иногда приводил в недоумение и даже шокировал практичную Наоми. Она незаметно для себя полюбила этого странного взрослеющего философа, наблюдая за ним каждый день. Даже считая его слишком добрым и не способным самостоятельно противостоять внешнему жестокому миру, Наоми, отсекающая с решительностью хирурга любые связи тянущихся к ней мужчин, сама не заметив этого, позволила себе эмоционально привязаться к беззлобному Тому.