Непостижимая Шанель
Шрифт:
Стоило по меньшей мере поблагодарить Бальсана. Несомненно, они были в равной мере поражены и признательны. Как дать ему это почувствовать?
Этьенн Бальсан так никогда и не смог понять, на что намекала Коко, когда сказала ему:
— У меня уже был покровитель по имени Этьенн. Он тоже творил чудеса.
Мог ли он догадаться, о каком Этьенне шла речь? Она никогда не рассказывала ему об Обазине.
Вокруг шляп возникли споры.
Следуя примеру тети Жюлии, Габриэль и Адриенна сочли своим долгом переделать уже готовое. Но кто мог бы их вдохновить? Баронесса считала лучшей парижской шляпницей Мелани Першерон, тогда как при этом имени егеря покатывались со смеху, утверждая, что в их семьях женщины носят только творения
Решение приняла Габриэль: она смастерит шляпы по своему вкусу. Адриенне оставалось только подчиниться.
Так они прибыли в Виши в платьях и шляпах, сделанных собственными руками.
Первые известные фотографии Габриэль Шанель относятся к этой эпохе.
В ее одежде есть что-то от амазонки, она отличается строгостью, объясняемой, несмотря на явную женственность, романтическим толкованием военной формы. Четкая линия плеч и корсажа, высокий воротник, пояс с пряжкой, никаких прикрас, но на рукаве — почти незаметная вышивка в тон, робкая дань увлечения егерскими галунами.
Поражает серьезность взгляда и простота облика Габриэль. Рядом с ней Адриенна, воплощенная красота, кажется более зашнурованной и затянутой… Тогда как, глядя на тело Габриэль, нельзя не почувствовать ее желания носить одежду свободную, скользящую.
Чтобы понять, как много обещало появление Габриэль, достаточно вспомнить тех, кого на этих фотографиях нет: вспомнить других женщин, посетительниц казино, с крутыми бедрами, пышными задами, в огромных, давящих непосильным грузом шляпах.
Она уже тогда казалась чудом, спасенным от нелепостей эпохи.
III
Сезон в Виши
Варенн был предан забвению. Перевернута еще одна страница.
Виши станет важнейшим этапом в удивительной судьбе Шанель. Этот город не был ни «королевским птичьим двором» [10] , подобно Канну, ни летним филиалом Парижа, каким для крупной буржуазии являлся Довиль, поэтому здесь Габриэль близко познакомится не с высшим светом и не с элегантной космополитической средой. Но все же она увидела другую Францию, о которой не знала в Муленё.
10
Слова Ги де Мопассана, процитированные Полем Мораном в его книге «Жизнь де Мопассана».
Шанель совершила большой скачок, сменив скромную тень сада «Ротонды» на роскошь парка Виши. В городе было немало нарядных магазинов, подаренных остепенившимся кокоткам признательными пашами. Превратившись во владелиц магазинов, куртизанки стали такими пристойными и так образумились, что их клиентками были выходцы из старинных фамилий, местные владелицы замков, герцогини, весь этот мирок, производивший такое сильное впечатление на жителей с Часовой улицы. Что показалось новым Габриэль? Длинная череда колясок под изящными балдахинами, лошади с белыми наушниками, поразительное убранство бюветов с железными украшениями в стиле «метро». Их стеклянные навесы, словно гигантские бабочки с распахнутыми крыльями, укрывали высокопоставленных чиновников, охваченных запоздалыми сожалениями, ибо цвет лица их был навсегда испорчен обильной пищей, а также государственных деятелей, сломленных бесконечно длинными банкетами. И офицеров… Эти были жертвами долга и улед-найлов [11] .
11
Кочевое алжирское племя, снабжавшее мавританские кафе Алжира танцовщицами с голубыми татуировками, увешанными тяжелыми драгоценностями, а бордели Касбаха — проститутками.
Если
Русских было мало, людей с Востока — много. Ливанцев и египтян было столько, что говорили, будто «в Виши течет не Алье, а Нил». Дипломаты приезжали из-за границы вместе с прислугой. Их происхождение угадывали по цвету кожи их лакеев. Бывало, кого-нибудь из слуг увольняли, и тогда бедняга бродил по городу, используя свои жалкие знания французского, чтобы найти другую работу. Частенько южане-французы, масленые или мыльные короли, негоцианты или судовладельцы, которые по части экзотики видали и не такое, пользовались предоставившимся случаем… И тогда можно было услышать, как они похвалялись друг перед другом: «Мой дорогой, мне достался черномазый в наследство от посла такого-то…» И они возвращались в Прованс с нубийцем, сидевшим рядом с кучером, или с алжиркой, дремавшей в своих покрывалах.
Таковы были курортники.
Габриэль сняла самую скромную комнатку, которую делила с Адриенной. Поселились они на одной из тех улочек, что встречаются только в Виши, не тупик, не пассаж, а разом и то и другое. Здесь находились холостяцкие квартиры, а на первых этажах гнездились доступные женщины, служащие без гроша в кармане и гастролирующие актеришки.
Если верить ее подругам того времени — как и она, озабоченным, чтобы вырваться из своей среды, как и она, страшившимся вновь оказаться в рядах пролетариата, — первые месяцы жизни Габриэль в Виши были трудными, ее первые опыты — мало обнадеживающими. Признания тогдашних близких подруг Шанель чрезвычайно пикантны. Удивительные это женщины, несмотря на преклонный возраст… Можно догадаться, сколь соблазнительны они были пятьдесят лет назад.
Они, кем мужчины восхищались, кого обожали, а порою и искренне любили (хотя всегда считалось, что жениться на таких женщинах нельзя), умирали в одиночестве, в бедности, без друзей, в жалких маленьких гостиничках. Они слишком завидуют блестящему успеху Коко, чтобы возвеличивать ее. Поэтому в разговоре они не прибавляют лишнего и ограничиваются главным. Рассказывают просто, без затей, и сообщенные ими сведения кажутся достойными абсолютного доверия. Из инстинкта самосохранения и женской солидарности они на удивление сдержанны в том, что касается любовных дел Габриэль. Об этом — ни слова. Они ограничиваются рассказами о том, что, с их точки зрения, не может никого скомпрометировать. Упорная борьба, чтобы пробиться… Блеск и нищета их молодости… Всю жизнь страдая от унижений, которым подвергались женщины-содержанки, они старались всеми способами показаться респектабельными в глазах современников и доказать, что они вели жизнь безупречную, что для них важна была только любовь. Об остальном они умалчивают, зная, как слабы их позиции.
Получить ангажемент в Виши было не так просто, как в кафешантане Мулена.
Спектакли там отличались иным уровнем.
В залах Виши выступали только признанные артисты, туда приезжали показать себя парижане и парижанки. Там не было места для статисток. Уже давным-давно директора отменили эту традицию, которая считалась унизительной и более не соответствовала буржуазной эстетике. Бедняжки, скучившиеся, как перепуганное стадо овец, позади «звезды», служили теперь объектом обидных насмешек. Их называли «порочным кругом»… В Виши им делать было нечего.