Неправда
Шрифт:
– Пошли за мной!
– ласково поднял его батюшка с колен и протянул ему крест и Евангелие.
– Целуй.
И Лешка послушно приложился к святыням, словно обещая начать новую жизнь и нести свой крест на свою Голгофу. А лики святых смотрели уже без укора, ровно радуясь за студента.
Когда же они вышли из храма, отец Геронтий сказал ему:
– Перед сном сегодня прочитай каноны прочитаешь. По правилам тебя как колдуна бывшего до причастия нельзя допускать двенадцать лет. Но уж случай у тебя особый. Потому и причастишься Святых тайн Христовых завтра на литургии.
Лешка
– Отец Геронтий. Вы меня на ночь все же свяжите. Не дай, Господь, опять Б... этот явится.
– Что ж не явиться? Может и явиться. Только я тебе оружие дам, получше всех веревок. С Божьей помощью управимся с демоном. Ежели опять трясти начнет тебя, читать будешь "Честному кресту" и девяностый псалом. Только помни - не вступай с разговор с лукавым. Все одно обманет.
– Вот и Николай Чудотворец мне так говорил. Не верь лукавому - обманет!
– Где ж ты его видел-то?
– сдвинул брови отец Геронтий.
– Так еще в Крыму. Меня видения разные мучили, а тут старичок появился, точно такой как на иконе у вас в храме и дома. Потом мне один добрый человек иконку подарил, только я ее в приступе, наверное, потерял.
– Что он делал, старичок твой?
– Поговорил со мной. А потом перекрестил меня и в лоб поцеловал.
Отец Геронтий несколько раз перекрестился на эти слова, а потом, покачав головой, добавил:
– Великая тебе милость была явлена. Только в следующий раз, Николу ли чудотворца увидишь, али другого святого, али ангела и даже Господа нашего Иисуса Христа - перекрестись сначала сам, а потом проси, чтоб видение твое тоже перекрестилось. Ежели бес это придуряется - исчезнет.
– А что, разве они могут притворяться святыми и ангелами? И даже Христом?!
– Еще как могут. Это любимое их занятие - человека в прелесть вводить.
– А прелесть - это что?
– Обман.
– Коротко отрезал батюшка.
– Понятно...
– И помни, ангелов видеть - невелика заслуга. Грехи свои видеть - вот истина истин.
– Мудрый вы человек, отец Геронтий!
– Да какой там...
– Махнул священник рукой в ответ.
– То не я мудрый, а святые отцы. А я то так, цитатник ходячий. Устал, поди, отрок?
– Вроде бы нет.
– Пожал плечами Лешка.
– Пойди-ка полежи. Я тебе картошечки пожарю. Теперь тебе попоститься придется. До завтра.
– Ну так что ж... Ничего страшного.
Но Лешке просто так не лежалось. После исповеди ему захотелось почему-то говорить и говорить.
И когда отец Геронтий поставил большущую чугунную сковородку на стол с ароматной дымящейся жареной картошкой, то, после краткой молитвы, Лешка таки не удержался и спросил священника:
– Батюшка, а у вас семьи нет?
– Пошто нет? Есть. Два сына. Один на Дальнем Востоке служит, капитан второго ранга, второй в семинарии учится - по моим стопам пошел.
– А жена?
– Жена-то? Сбежала годков пять назад.
– Отец Геронтий говорил об этом так спокойно, как будто потерял ложку.
– Как сбежала?
– известие о том, что от священника
– Ну вот так и сбежала. Мой грех, не выдержала она. Пил я много.
– Вы пили?!
– Пил.
– Грустно повторил священник.
– Очухался только, когда стал на иконы зариться, чтоб пропить. Очухался, а жены-то дома и нету. Вещи собрала и уехала к родителям. А потом не ведаю, что да как.
– Так вы бросили?
– То не я бросил, а Господь меня отвел. Ну да-то другая история.
– Вам же надо узнать, попросить прощения, может быть, она вернется к вам?
Отец Геронтий трудно посмотрел на Лешку:
– Надо. А боюсь. Ну ничего, выберу время, найду ее. Думаю вот опосля Троицы отпуск испрошу и поеду к ней.
– А я думал, что...
– Лешка не закончил мысль, отец Геронтий предугадал его.
– Думал, что священник это ангел с крыльями? Нет, милок, я такой же человек как и прочие...
– А как же вы грехи отпускаете, крестите, венчаете? Разве Божье благословение не страдает от этого?
– Как же могу я, грешник, Божью Благодать нарушить? Это же не я ее даю, а через меня она совершается. Чин мой свят, да я грешен. Пойми ты, Господь Бог дал мне через рукоположение силу вязать и решать. Но не я это делаю, а сам Бог. И оскверняется не Благодать, а аз есмь, червь недостойный.
– Ничего себе... Значит от священника ничего не зависит?
– Сила Божия везде одинакова. И в нашей церквушке, и в лавре. А ежели кто тебе когда скажет, что тот священник лучше служит, или этот - помни, это искушение человеческое. Это у колдунов - тот сильнее, тот слабее. Священник как чин - одинаков, ибо это облик Иисуса Христа. Икона его.
Вдруг Лешке захотелось утешить отца Геронтия:
– Вы это, не переживайте, все устроиться! Наверное...
– А как же не устроиться? Конечно, устроиться. Все мы помрем и предстанем перед Христом и получим по заслугам своим.
– Вам страшно умирать, батюшка?
– Конечно, страшно. Я ведь один на приходе здесь. Диакона и того нету. Миряне порой помогают во время службы. Да сколько их мирян-то? Две старушки, да дурачок местный. Остальные или спились, или уехали. Я уж не крестил детишек больше года. Все отпеваю, да отпеваю. Сегодня вот соборовать ходил. Нету деревни. Умирает она. Без исповеди и причастия помирает. И я боюсь без исповеди и причастия помереть. Но еще страшнее перед Господом стоять. Голеньким и наизнанку вывернутым. Он же видит то, чего ты сам в себе не видишь и сам от себя прячешь. Жизнь - это великий дар, но это и тяжелейший подвиг. Каждодневный и ежечасный. Невидимый, а потому еще более трудный. Не обманывал тебя твой бес, война и впрямь идет, только поле боя - твоя душа. И только ты сам можешь решить - чью сторону ты возьмешь, Бога или врага его. Чей ты воин - Христов или бесов? Кто победит в душе твоей образ и подобие Бога или страсти и грехи? Вот кто главный враг твой. А не какие-то игвы, прости Господи. Мечом махать легче, чем себя беречь.