Неправда
Шрифт:
Мишка пожал плечами, закрыл глаза и ребята дружно замычали.
"Как бредово это выглядит со стороны! И ведь взрослые же люди!" - подумал Лешка про себя. Он помнил, что сейчас явится тот, который назовет себя Володей, и знал, что нужно сделать, чтобы тот исчез, но он не знал - надо ли мешать ребятам. И пока он растерянно размышлял над неожиданной ситуацией, Оля вдруг воскликнула:
– Ой, кто это?
– ее глаза испуганно расширились, а плечи задрожали.
– Кто это еще, черт подери?
– сказал Мишка.
Буквально через
– Покажись нам, а?
"ААААААОООООУУУУУЫЫЫЫЫМММММ" - вновь зазвучали древние звуки чужой религии в комнате студенческого общежития.
И Лешка вновь, словно в кино увидел, как заколыхался густой воздух за холодильником
Неуловимый миг и снова появилось темное пятно, разраставшееся все больше и больше. Вот появились силуэт человека, вот все отчетливее прорисовались руки и ноги. И вот уже перед ними опять стоял высокий крепкий мужчина в свитере грубой, хэмингуэевской вязки, с аккуратной светлой бородой. И самое главное - удивительно светлые яркие глаза, пронзающие ребят невероятным голубым цветом. И обезоруживающая улыбка.
– Ну, привет! Будем знакомиться? А то вижу, напугал вас! Анечка, может, чаем угостишь?
– И тебе привет! Садись за стол, гость незваный!
– улыбнулась ему в ответ Анютка.
Незнакомец ободряюще взглянул на нее и подмигнул:
– Меня звать Владимир.
И тут Лешка встрял в разговор, возвращавший его в страшное прошлое.
– Привет, Владеющий Миром!
Владимир сощурил глаза и уставился на Лешку:
– Ты знаешь меня?
– А как же! Белиал... Вновь пришел дурманить нас? Ребята, знакомьтесь, тот самый бес, который сегодня ночью меня мучил. И еще собирается мучить. Правда, демон лжи и обольщения?
Лешка говорил спокойно, очень спокойно. Он чувствовал в себе неведомую дотоле силу.
Белиал же медленно поднял палец и направил его на студента:
– Что в тебе?
– Кровь и Плоть, Того, Кого ты боишься, в Кого ты веришь, и перед Кем трепещешь.
Студент достал из заднего кармана джинсов вчетверо сложенный листочек и начал читать вслух:
– Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежит от лица Его ненавидящие Его. Яко исчезает дым, да исчезнут; яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением, и в весели глаголющих: радуйся, пречестный и Животворящий Кресте Господень, прогоняй беси силою на тебе пропятого Господа нашего Иисуса Христа, во ад сшедшаго и поправшего силу диаволю, и даровавшего нам тебе, Крест Свой Честный, на прогнание всякаго супостата. О, пречестный и Животворящий Кресте господень! Помогай ми со Святою Госпожею Девою Богородицею и со всеми святыми во веки. Аминь.
Лицо демона почернело, маска добродушного бородача треснула и осыпалась ровно глазурь, глаза его провалились внутрь черепа и перед ошеломленными ребятами возник самый настоящий, каким его изображают в книгах, черт. Колченогий, двурогий, с козлиными глазами и длиннющим нервным хвостом.
Он
– Господь наш вседержитель, ему подвластны и небо, и земля, и время, и пространство. Изыде, сатана!
– Лешка перекрестил незваного гостя.
И Белиал схлопнулся внутрь себя, оставив мимолетный противный запах, который, впрочем через мгновение исчез тоже.
– Христос Воскресе, ребята!
И Мишка ответил ему, хлопая широкими глазами:
– Воистину Воскресе!
– и перекрестился, так и сидя в позе лотоса на выцветшем ковре. И через мгновение ответили Лешке и Аня с Олей.
– Ну ладно, я в храм, вы как? Со мной?
ЭПИЛОГ
– Ну и что, сходили вы в церковь?
– Сходили.
– А потом?
– А потом все. Как-то мы разбежались, хотя Аня вроде бы еще пыталась заниматься экстрасенсорикой. Да и я один раз тоже.
– Опять что ли?
– Маме остеохондроз шейный вылечил бесконтактным массажем. Очень мучалась.
– И как?
– Удачно, боли прошли.
– А ты?
– А я что? Молился. До лечения, после лечения и вместо лечения.
– А ты рассказал ребятам о своих приключениях?
– Маме, конечно нет. А ребятам рассказал. И не знаю, даже, поверили они мне или нет.
– А ты сам себе веришь?
– Не знаю. Странно все это. То ли сон это был, то ли явь. Ожог еще долго сходил, сейчас уже небольшой шрамик остался. Так ведь я и впрямь мог сам себе чайник на ногу уронить.
– Сколько лет уже прошло? Двенадцать?
– Двенадцать. Я, кстати, с тех пор и перестал стихи писать. Зато недавно я причастился.
– А чего раньше не пошел?
– Так ведь отец Геронтий мне говорил, что от Причастия на двенадцать лет отлучают колдунов. Он, правда, епитимию не накладывал на меня. Сам я на себя наложил.
– Ездил к нему?
– Ездил. Только села этого давно нет. Ни единого домика. Церковь только полуразрушенная. Надпись ту увидел - "ДМБ-75".
– Значит было это?
– Не факт. Таких надписей знаешь сколько по России? У нас, почитай, все храмы были осквернены. Вон, в Спасском соборе женское общежитие было. И туалет в алтаре. Ровно специально делалось...
– А ребят видел?
– Мельком.
– Не разговаривал с ними о пережитом?
– Нет. Боюсь.
– Опять начнется?
– Не этого. Боюсь узнать как дела у них. Я-то легко отделался, а они как? Игры с бесами так просто не проходят. Наверняка страшную цену заплатили. Только и остается молиться за них.
– А книжку зачем написал?
– Мучила она меня. С тех лет и мучила. Может пригодиться кому. Приврал, конечно, как без этого.
– Где приврал?
– Все тебе скажи... Имена у нас, понятно, другие, а остальное... Ну что ж, что-то было, а что-то могло быть. Что тебе?
– Интересно...
– Нисколько не интересно. Ну пора мне...