Неправильная училка
Шрифт:
Глава 16. Аврора
— Стой, стой! — мой крик эхом от тонких стен. Главное, чтобы полицию не вызвали. — Больно! Платон. Пожалуйста!
Он тормознул движение пальца, чуть ослабил давление на поясницу, и я выдохнула с облегчением. Что угодно только не это. Смогла перевернуться, заглянуть ему в глаза-там было столько презрения, смешанного с какой — то больной одержимостью, что мне страшно стало. У меня мало времени, если он захочет вставить мне в зад, мои крики вряд ли его остановят.
— Думаешь на меня действуют эти ваши штучки? Слезки, глазки, сама нарвалась. Где у тебя смазка?
— Нет у меня. Я вообще это никогда не делала, —
— Харе цену себе набивать, — он снова хочет меня на живот развернуть, но я к нему, руки на шею, целую в губы. Жесткие, злые. Кажется сейчас он ненавидит всех женщин, а отыграться решил на мне. Целую кадык, рукой провожу по напряженному члену.
— Решила показать, как сосать умеешь? Давай.
Сосать умею плохо, муж вечно бесился, но довести до оргазма точно смогу. Опускают поцелуями по идеальному телу, даже немного жалея, что у меня так мало времени на изучения каждой впадинки. Но сейчас нужно его успокоить, хотя сама раззадорила его этой защитой, напрягла и чуть не поплатилась. Провожу пальцами по стальной поверхности влажного члена, удивительно, как он в меня влез, но в другое отверстие — даже думать не хочу. Лучше в рот. Тем более, от одного вида во рту постыдно много слюны. Целую самый кончик. Платон дергается, а я поднимаю голову. Неправильно?
Он хочет что — то сказать, но застывает, так и смотря мне в глаза, руку только поднимает, в волосы мне вплетает, и как будто дрожит. А я больше не жду, запах такой, что внизу живота сводит. Открываю рот с мыслью, что с самого начала была права, Платон — моя погибель, а я так смачно ее принимаю, еще и причмокиваю, продолжая смотреть на то, как ходят желваки по лицу Платона, как челюсти сжаты, как глаза молнии мечут. Он великолепен в своем возбуждении, и это только сильнее возбуждает. Одна ночь, верно, и сегодня я попытаюсь взять все, что смогу. Открываю рот шире, поглаживая губами вдоль всей длины. До самой мошонки, которую легонько касаюсь пальцами и обратно, чуть сжимая плоть у головки. Он втягивает воздух шумно, напряженно, а я ликую, понимая, что ему нравится. Настолько нравится, что он даже грубость не проявляет. Разворачивается и падает на кровать. Отрываюсь на мгновение, вопросительно смотря в глаза. Но Платон был бы не Платоном, если бы не сказал.
— Чего застыла, продолжай.
Ну а я и не против. Облизываю ствол по всей длине, беру в рот, но получается не слишком глубоко. Но зато я активно работаю головой, теперь чувствуя языком каждую выпуклую венку, как до этого ощущала их стенками своего влагалища. Рот уже неменет, но кажется Платон кайфует от процесса, потому что даже не помогает мне рукой, которая так и находится в волосах.
— Чет ты какая-то слабенькая для порнозвезды, — усмехается он, но в глазах уже нет злости, только шальная сладость, от которой голова кружится. Он тянет меня на себя, целует всего несколько мгновений и тут же насаживает на свой кол. Резко, без предупреждения. Я ахаю от неожиданности и наполненности, дрожу всем телом, понимая, как близок оргазм. Мычу ему в губы, а он даже не планирует тормозить, вбивает сразу на полную длину, сохраняя жетскую и невыносимую для чувств амплитуду. Его пальцы на бедрах, держат в одном положении, пока его член пытается словно насквозь меня пробить. Оргазм накрывает резко, вынуждая заверещать, забиться в жестких пальцах, но они только сильнее фиксирут, пока его член, как отбойный молоток, продолжает механически меня пронзать.
— Не дергайся.
Снова и снова, резко и жестко. Внутри уже хлюпает, чувствую, что ужасно много влаги вытекло из меня, но он словно робот продолжает дёргать бедрами, не давая мне даже двинуться с места. Я начинаю отбиваться, цапараю его шею, прошу пощады, но бесполезно. Внутри живота вдруг новый взрыв, и я просто падаю на него, чувствуя, как он замирает внутри лишь на короткий миг, а потом меня толкают в сторону. Он нависает сверху, удерживает член в одном положении и брызгает мне на грудь горячими каплями спермы. Сглатываю, смотря на Платона, ему в глаза. И вижу, что это далеко не конец.
— Собирайся.
— К-куда? — не поняла я, не желая даже шевелиться.
— Ко мне поедем, я все равно хочу твою жопу сегодня, а там хоть смазка есть.
— Нет, — сажусь и колени поджимаю. — Я не поеду.
И дело не в анальном. Я не хочу продолжения, он какой — то одержимый.
— И ты уже два раза кончил, я больше не хочу.
— А причем тут твои желания. Это ты решила быть приличной училкой, так что придется отработать.
— Да пошел ты! Я тебе не шлюха, чтобы отрабатывать, — кидаю в него подушкой, он только откидывает ее рукой. — У нас был уговор, я его выполнила. Ты кончил— значит секс был! Все! Уходи!
Я даже вскакиваю, а он уже рядом, слишком близко, осматривает мое истерзанное тело, вдруг рукой раскатывает свою же сперму по моей груди. Псих, не иначе.
— Про срок не было и речи. Я буду тебя трахать, пока я этого хочу. А сегодня я хочу еще.
— Нет!
— Нет?
— Нет! Я не буду твоей подстилкой! У меня есть работа, обязанности!
— Не пойдешь сейчас со мной — уже завтра весь универ будет знать о твоем прошлом.
— И ты пойдешь на это?
— Когда я чего — то хочу, то я иду на что угодно, — усмехается он и отходит к двери. — Я дам тебе минут десять собраться. Все — таки вид у тебя заебанный. Жду в машине, Аврора. И лучше не зли меня. Ты же не для того бросала порно, чтобы стать опозоренной.
Он не мог не оскорбить, а я села там, где стояла и думала о том, что было и будет. Он не оставит меня в покое. И сейчас это квартира, а завтра он потребует отсосать ему при ректоре. И вряд ли внемлет голосу разума. Господи, как я могла в это вляпаться. Через неделю защита докторской, но кто мне даст ее защитить, если узнают, что я сплю со студентом или того хуже, узнают о видео с моим участием. В этот момент я даже не знаю, кого хочу убить больше— мужа, который все это долгое время выкладывал в сеть, даже не сообщая мне, или Платона, у которого на этом фоне поехала крыша.
Я еще минуты три сижу, а в голове крутится одно: «Когда я чего — то хочу, то я иду на что угодно».
А я чего хочу больше всего?
Сына хочу растить. Рядом с ним быть. А не участвовать в порномарафоне, когда слово против сказать нельзя. Потому что маленькая и слабая, и потому что все мужики почему-то думают, что лучше знают, от чего женщины удовольствие получают.
Осматриваю комнату, в которую больше не собираюсь возвращаться. Собираю свои немногочисленные пожитки и закрываю дверь, оставляя ключ под половиком. Там все равно брать нечего. Спускаюсь по лестнице, сажусь в машину к Платону и ожидаемо вижу ухмылку. Он конечно знал, что я приду. Только вот не знает, что будет дальше.