Неправильная женщина
Шрифт:
После чего стал таскать меня по лавкам с сувенирами. Кемпер, как оказалось, город вполне туристский, таких магазинчиков на нашем пути встретилось великое множество. На дорогие покупки я своей санкции не давала. В результате мне и моим детям были куплены майки и бейсболки с местной символикой. В одном магазине в окне был выставлен национальный бретонский костюм. Народные костюмы — красивая вещь, не зря они формировались столетиями. А бретонский кружевной чепец и косынка, тоже изукрашенная кружевами — это вообще чудо. Тут Анри застрял: надень да надень. Я надела, и весь магазин, начиная с хозяина, и кончая покупателями, начал ахать: мадам такая красавица! Настоящая бретонка!
Я посмотрела в зеркало: они правы! Мне этот костюм шел как нельзя лучше. Он мне, конечно, ни к чему, но я рада, что надела раз в жизни такую красоту. Анри выхватил из сумки мой фотоаппарат и сделал несколько снимков. С сожалением я переоделась. Хотелось оставить это себе, но цена! Конечно, Пеллернен — человек не бедный, но я не могу беспардонно выставлять его из денег. Да и куда можно надеть такой костюм? А я не люблю копить бессмысленные вещи.
Мы вышли вместе, и я порадовалась, что он оставил всю эту красоту в магазине. Он и так немало мне накупил. Я все время думала, что бы ему такое подарить на память. Денег у меня немного, да мне и не поразить роскошью такого человека. Тут я увидела лавку, в которой были выставлены майки с самыми разными картинками, и написано, что в течение получаса вам изготовят майку с любым нанесением. Идея появилась сразу. Я послала Анри отнести покупки в машину и пообещала ждать его в кафе, а сама шмыгнула в магазинчик и заказала майки: с видом дома и с моим портретом в бретонском наряде. Не зря я наряжалась! Цена оказалась не маленькой, но и не чрезмерной: по 50 евро за майку. Я не стала торговаться. Парень скачал фото и пообещал принести мне готовый товар прямо в кафе.
Тогда я вернулась на террасу. Только села, пришел Анри.
— Проголодалась?
— Не особенно. Пить хочется.
— А мне и есть тоже. Ладно, пей сок, а я возьму к нему салат, и поедем домой.
Пока мы перекусывали, я с нетерпением ждала свой заказ. Парень успел принести его в последнюю минуту, когда Пеллернен все доел и готов был отправиться в путь.
— Что это?
— Сюрприз. Увидишь, — гордо сказала я.
— Ну и отлично. У меня тоже найдется для тебя сюрприз. Если бы мы не накупили продуктов, я предложил бы тебе проехаться в Конкарно, это очень красивый средневековый городок. Но, чувствую, надо двигаться в сторону дома.
На обратном пути он вел машину сам, пообещав, что еще меня поэксплуатирует, когда будем возвращаться в Бельгию. Мысль о том, что скоро назад, меня не обрадовала. Сегодня вторник, а в пятницу надо будет покинуть это прекрасное место, где я так счастлива, причем с самого утра.
Доехали мы на удивление быстро. Хотя что удивляться, расстояние-то невелико, а по знакомой дороге всегда кажется быстрее.
Дома (я уже не только думаю, я чувствую, что это мой дом) я принялась за готовку. Правда, мясо мне не доверили, Анри пожарил его на рашпере собственноручно. А я сделала салат, овощной соус к мясу и поставила тесто. Была у меня идея: превратить холодный ростбиф в фарш и напечь пирожков. Я разыскала в шкафчике мясорубку. Не современную электрическую, а старинную чугунную. Такая же была у меня дома. Я ею, правда, уже не пользовалась, но хранила. Не выбрасывала: а вдруг электричество отключат. Интересно, кто жил здесь раньше? Не думаю, что друг богатого финансиста или его жена пользуются такой допотопной вещью.
— Ты умеешь этим пользоваться?
— А что тут уметь? Привинтить к столу, сюда класть мясо, и крутить ручку — вот и вся премудрость. У меня дома такая же.
— Потом будешь испытывать этот антиквариат, а пока давай обедать.
Конечно,
Вместо пляжа мы залегли под одеяло.
Нет, нет, совсем не то, что вы думаете. Я лечь не успела, как провалилась в сон. Когда часа через полтора проснулась, Анри сопел мне в плечо. Спящий, он выглядел на удивление трогательно. Я тихонько высвободилась, встала и отправилась на кухню. Тесто отлично подошло. Я его осадила, прикрутила, наконец, мясорубку к столу, провернула мясо и начала жарить лук для начинки.
Как только запах жареного лука распространился по дому, Пеллернен появился в дверях кухни.
— Коварная! Бросила меня ради какого-то лука! — и сунул нос в сковородку, — это что, мясо?
— Начинка для пирожков.
— Тогда прощаю. Это святое, — и запустил в начинку невесть откуда взявшуюся ложку, — М-ммм…. Вкусно! Тебе помочь?
— Не стоит. А то начинки на пирожки не хватит.
— Ладно. Тогда я, с твоего разрешения, тебя покину. Позовешь, когда понадоблюсь.
Он понадобился мне, когда пришла пора сажать пирожки в духовку. Я не могла справиться с незнакомой конструкцией плиты. Анри пришел, посмотрел и заявил:
— Кто тебе сказал, что я разбираюсь в духовках? Я, как и ты, вижу такую в первый раз.
— Ну и пусть, будем разбираться вместе, — я вручила ему спички.
Анри явно лукавил, потому что в одну минуту во всем разобрался и зажег плиту.
Я его поцеловала, потерлась носом о щеку и прижалась грудью. Он тут же обхватил меня обеими руками, приподнял и посадил перед собой прямо на кухонный стол.
— Ну вот, давно бы так. А то бросила меня одного. Я тебя во сне обнимал, ласкал, прижимал к себе, было так хорошо… Проснулся — обнимаю одеяло, тебя нет… Давай быстренько заканчивай с пирожками и пошли!
Ага, как же. Пирожки не бросишь. Сначала надо все выпечь, а уж потом… Я сунула в духовку первый противень. Это минут двадцать. А потом еще второй и третий. Считай, всего полтора часа. А стоит отвернуться — сгорят за милую душу. Все полтора часа мы целовались и миловались, не выходя с кухни. Приходилось, правда, прерываться, чтобы высыпать готовые пирожки в тазик и поставить в духовку новую партию. Но в этом была своя романтика: я между делом кормила ими моего возлюбленного.
Но как только я погасила плиту, Анри твердой рукой вывел меня с кухни.
— Надевай новый купальник. Идем на пляж… Если мы сейчас не прервемся, я просто сгорю. А я хочу сегодня любить тебя долго- долго. Пирожки твои не пропадут, съедим на ужин.
Я поднялась в спальню, достала из пакета новый купальник, надела и полюбовалась на себя в зеркало. Красота! Раз такое дело, надену-ка новые вьетнамки и парео для полного комплекта.
Сбежав вниз, услышала:
— Ты потрясающе выглядишь! Эти вещи так тебе идут! Ты очень красивая, Надя!
Слова прозвучали легко, и при этом дышали такой страстью! Я готова была заплакать. Никогда от своих мужчин я не слышала ничего подобного. Нельзя сказать, чтобы меня не любили, или считали некрасивой. Но выразить это словами — увольте! Легче застрелиться. А для Анри это было так же естественно, как дышать. Наверное, это и есть разница культур.