Неправильный лекарь. Том 1
Шрифт:
Пациент начал постанывать, на лица людей в золотых мантиях я даже не хотел смотреть, скорее всего увижу только неприязнь и злорадство, мне это ничем не поможет. Я как мог вливал в рану всё, что у меня есть без остатка, не задумываясь, что со мной будет потом.
— Остановитесь, Склифосовский! — прямо над ухом резко прозвучал голос самого Обухова. — Вы же сейчас сами тут на пол ляжете! Уберите руку, я посмотрю.
Я глубоко вздохнул, вытер пот со лба и убрал руку с раны. Твою же мать! Кровотечение остановилось, рана чистая и только начальные грануляции
— Не расстраивайся, Саша, ты просто переволновался, — тихо сказал он мне на ухо, потом продолжил громче, обращаясь к Обухову, — я вас очень прошу, дайте ему ещё один шанс! Парень находится под таким давлением, у него просто нервы не выдержали, ещё вчера у него получалось значительно лучше!
— Нет, Пётр Емельянович, здесь уже и так всё ясно, талант не пропьёшь. Ваш сын утратил дар, и мы вынуждены отстранить его от практики лекаря. Вы можете оставить его при себе в роли помощника или знахаря, всё при деле будет.
— А если дар вернётся, и он сможет это доказать?
— Вот тогда и поговорим. Обратитесь с прошением в письменном виде, мы соберём заседание коллегии и выдадим такое разрешение снова, если он сможет доказать свою состоятельность. Так что надежду на второй шанс у него никто не отнимает, а сейчас вопрос закрыт, ожидайте письменного вердикта в коридоре.
— Пап, голова сильно кружится, я посижу немного? — пробормотал я так, словно хотел, что кроме него больше никто не услышал, а на самом деле услышали те, кому адресовано. Но истинную мою цель, зачем меня тянуло к креслу я, что вполне естественно, не озвучил.
Уже под большим вопросом, нужен ли мне этот медальон, но и там его оставлять тоже ни к чему, дикое палево. Зато теперь я точно знаю, что смогу справиться и без него, рана у строителя начала заживать, значит дар просыпается. Осталось найти способ ему нахлестать по щекам и облить холодной водой, чтобы он быстрее взбодрился и начал работать как надо.
— Ну ты как, сможешь идти? — взволнованно спросила мама, взяв меня за руку. — А то все нас ждут, когда мы выйдем.
— Может им стыдно вынести окончательный вердикт глядя в глаза? — усмехнулся я и неуверенно поднялся с кресла. Слабость и на самом деле присутствовала, Обухов меня вовремя остановил. Ещё бы чуть-чуть и меня самого бы увезли в коматозе. — Я в порядке, уходим.
Под зловещую тишину мы вышли в коридор и сели на кресла для ожидания у противоположной стены.
— Ну, всё не так уж и плохо на самом деле, — после долгого молчания сказал отец. — Я больше всего боялся, что распорядятся, чтобы ты прошёл повторное обучение. А так, надо просто как следует постараться, пробудить дар и подать прошение о повторном рассмотрении вопроса.
— Согласен, это лучше, — кивнул я. — А самое главное, что у них не нашлось повода закрыть клинику. Это был бы полный провал.
— Согласен, — кивнул теперь отец. — Предлагаю это отметить, никто не возражает?
— Пир во время чумы? — мать осуждающе
— А нет чумы, дорогая, есть ситуация, из которой мы вышли практически сухими. Осталась проблема, которую мы решим в ближайшее время, а главная засада прошла стороной. Я, кстати, предоставил Воронихиным и родственникам той несчастной девушки результаты экспертизы, они претензий больше не имеют, так что расслабься, Саня! — довольно отчитался отец. — Так что по поводу моего предложения?
— Я за, — тут же ответил я и поднял руку, как на уроке.
— Если большинство решило, тоже не буду возражать, — не очень охотно поддержала мать. — Давайте только сначала дождёмся письменного решения. Не исключаю, что они придумают ещё какую-нибудь каверзу, слишком уж долго они совещаются.
— Почти полчаса прошло, — сказал отец, взглянув на часы.
Мы ещё какое-то время провели в тишине, потом двери зала заседаний открылись и люди в халатах и мантиях начали расходиться по коридорам. К нам подошёл секретарь коллегии и вручил документ, заверенный десятью подписями и печатью. Отметились все члены коллегии под ранее озвученным решением. Единственным отличием было назначение испытательного срока и для самой клиники. В случае повтора летального исхода будет подробное рассмотрение каждого случая с целью лишения разрешения на лечебную деятельность.
— Испугали ежа, — буркнул отец, небрежно бросив писанину в свой портфель. — не дадим им повода разгубаститься, а то они подзажрались, я смотрю, даже мелкие конкуренты начинают раздражать.
— Не злись, дорогой, — мама ласково улыбнулась и погладила его по плечу. — Пойдём лучше в ресторан, пообедаем и домой. Клиника сегодня без нас проживёт, там есть кому поработать.
— Да им особо напрягаться и не придётся, — махнул рукой отец. — Я договорился с соседями, они возьмут сегодня на себя часть нагрузки, чему они очень даже рады.
— Ты имеешь ввиду Аристовых? — удивилась мама.
— Ну да, а ты что-то имеешь против?
— У них пока не очень хорошая репутация, не распугать бы наших клиентов.
— А вот это ты зря, они просто недооценены по достоинству, всё хорошо будет.
— Теперь я буду переживать по поводу оттока постоянных пациентов, — улыбнулась она. — Да шучу, пойдём отсюда побыстрее.
Против последнего аргумента никто не возражал. Мы дружно поднялись и проследовали на выход.
— Так что ты там прятал в кресле? — спросил отец, пока мы шли к машине. Я напрягся, но не ответить не получится.
— Ум, честь и совесть нашей эпохи, — буркнул я, набираясь решимости показать ему медальон.
— Давай, — он протянул руку, и я положил туда серебряный диск с цепочкой. — Хм, старинная вещица. У меня когда-то был подобный, возможно даже он. Где взял?
— Друзья Боткина дали на время попользоваться.
— Можешь им вернуть, он свою роль сыграл. Спасибо, что догадался его спрятать, а то решение коллегии могло быть совсем другим, сам понимаешь.
— Понимаю. Я не знал, что они будут досматривать, — пожал я плечами.