Неправильный солдат Забабашкин
Шрифт:
Снаряды рвались где-то за стенами. А люди, которые истошно кричали вокруг жуткие слова «фашисты», были совершенно недалеки от истины. Ведь кто, как не фашисты, могут обстреливать самую настоящую больницу, в которой лежит около пятисот обычных мирных больных людей?
– Давай! Давай! Смелее, Забабашкин! Я как препятствие на полу увижу, тебе обязательно скажу, – подгонял меня военный, отчего-то не переставая называть меня Забабашкиным, несмотря на то что фамилия у меня совсем другая.
«А ведь и медсестра меня так называла. Явно перепутала
Хотя, собственно, именно сейчас это было абсолютно неважно.
«Пусть называют как хотят, главное, чтобы вывели из этого ада».
«Бух! Бу-бух!» – в который уже раз раздалось за стеной, и от взрывной волны со стен и потолка посыпалась штукатурка.
– Направо, боец. Хорошо. Мы на лестнице. Спускаемся, – командовал спутник, не выпуская мой локоть из своей руки.
Чувствуя запах гари и морща нос от едкого дыма, я вновь решил прояснить ситуацию:
– Да что же это происходит?!
– Тебе же сестричка уже сказала: немцы прорвали нашу оборону. В город вот-вот входить будут! – явно запыхавшись, проскрежетал в ответ сопровождающий.
И я, наконец не выдержав непонятного жаргона, срываясь, закричал:
– Да какие, к чертям собачьим, немцы в центре Москвы?!
Но ответить мне сопровождающий не успел. Раздался недалёкий свист, а потом прозвучал мощный взрыв и перекрытие под ногами вздрогнуло.
Мир померк. И я полетел куда-то вниз.
Глава 1
В темноте
На этот раз пришёл в себя оттого, что меня кто-то толкал в плечо и шептал:
– Забабашкин. Забабашкин! Да очнись же! Ты жив?
– Вроде бы жив, – произнёс я, кашлянув и тряся головой, тем самым стараясь прогнать морок от ужасного сна, который привиделся: взрывы, крики, стоны.
– Да тише ты! Чего орёшь, как медведь, – тут же зашипели мне на ухо, и чья-то ладонь зажала мне рот: – Тише. Наверху немцы.
«О, кстати, и немцы ещё в том идиотском сне были», – согласился с шипящим я, а потом, ощутив, что лежу не на кровати, а на сыром, холодном, явно бетонном полу, отодвинув чужую руку, прохрипел: – Где я?
– В подвале больницы. Мы с тобой в подвал провалились, – прошептал немного знакомый голос.
– Э-э, – только и смог на это ответить я и аккуратно пошевелил конечностями.
На первый взгляд все органы работали, как им и полагается. Во всяком случае, руки и ноги гнулись – и то хлеб.
Облокотился на локти и сел. Спина немного побаливала, как, впрочем, и голова. Потрогал повязку и, поняв, что она в пыли и грязи, вспомнив про проведённую на глазах операцию и осознав, что при таком уходе до возможного нагноения и осложнения рукой подать, обеспокоенно поинтересовался: – Товарищ, а не подскажете, где мне найти медсестру и врача?
Собеседник хмыкнул и, сев рядом, прошептал:
– Сейчас нигде. Думаю, они успели эвакуироваться в Новск. А если нет, то либо убиты, либо в плену у немцев.
И
Однако ввиду того, что горло пересохло, голос мой был негромкий и сиплый:
– Да вы опять за своё, что ль?! От паники все тут голову потеряли?! Какие, к чёртовой бабушке, немцы?! О каких немцах мне всё время твердят с самого утра?! Что за немцы такие на больницы нападают?! Прошу высказывать свои мысли яснее!
– Да куда уж яснее, Забабашкин? Ты же не с Луны свалился. Сам же утверждал, давая показания, что с июля воюешь, – произнёс собеседник, и в его голосе я наконец узнал того самого военного, что меня сопровождал по лестнице к выходу.
– Товарищ лейтенант, это вы?
– Я, Забабашкин, я, – ответил тот.
Обрадовавшись, что рядом есть тот, кто хоть немного знаком и кто может хоть что-то знать, решил ковать железо, пока горячо.
– Товарищ лейтенант, где мы?
– Я же тебе пояснил: мы в подвале больницы.
– И как мы сюда попали?
– Снаряд разорвался под лестничным пролётом первого этажа. Перекрытия рухнули вниз. Упали мы с тобой, потеряв сознание. Я очнулся первым, огляделся, лежим мы под завалом кирпича, камня и балками, что с крыши упали. Повезло нам, очень повезло – нас не раздавило в лепёшку. Мне только ногу куском кладки прижало. Ну, кое-как освободился, ты без сознания, вокруг с десяток убитых. Хотел было позвать кого-нибудь на помощь, но вовремя опомнился, гусеницы услышал, лязгают. Окошко тут есть, через него глянул – ну и увидел, что в посёлок входят гитлеровцы. Что-либо предпринимать было опасно, поэтому решил до темноты укрыться в дальней части подвала, а уж ночью найти возможность и постараться выбраться из города. Пульс у тебя пощупал, живой. Взял тебя с собой, пролез в это техническое помещение, перетащил сюда тебя и завалил лаз кусками битого кирпича и хламом. И вот мы здесь.
– Зачем завалил? – ошарашенно произнёс я, уже прекрасно понимая, что происходит. – Ведь надо, наоборот, наружу выбираться.
«Очевидно, этого лейтенанта контузило или он сошёл с ума, уже не ведает, что творит. Одним словом, сбрендил».
Решил направить его на путь истинный, и аккуратно, чтобы не разозлить потерявшего разум военного, предложил:
– Товарищ, у меня есть интересное и очень разумное предложение. А давайте выберемся наружу, найдём телефон и вызовем сюда спецслужбы, в том числе и МЧС. Уверен, они всех немцев поймают и обезоружат.
– Вряд ли, Забабашкин, мы до телефона с тобой доберёмся. Я же тебе уже сказал: вокруг очень много гитлеровцев. Не знаю сколько, но, думаю, не меньше пехотной роты. Да ещё и танки. Точного числа тебе не назову, но я три штуки насчитал, когда они мимо нашего подвала проезжали. И ещё пару бронетранспортёров.
– Э-э, танки? Бронетранспортёры? – всё ещё не мог поверить в услышанное я и предположил: – Может быть, вы ошиблись и это трактора были? Ну, спецтехника, которая предназначена для разбора завалов?