Непреодолимо

Харлоу Мелани

Брови Эйприл поднялись. — Черт. Что ты сказала?

— Я сказала ему, что докажу, что он ошибается. Я вздохнула с отчаянием. — И я надеюсь, что он даст мне время на это, но что, если он решит, что я не стою всех этих переживаний? Он сказал мне вчера вечером, что его мать подозревает, что между нами что-то происходит, и прочла му нотацию по этому поводу. Я покачала головой. — Он предупреждал меня, что будет трудно, и он был прав… но он того стоит, Эйприл. Я чувствую это в глубине души. Я не хочу сдаваться.

Она потянулась и похлопала меня по руке. —

Хочешь совета? Просто дай ему время. Прошло всего несколько недель, и у него, вероятно, все еще есть опасения по поводу отношений из-за его истории. Развод — это очень тяжело, он разрушает тебя. Он пытается защитить своих детей, может быть, даже себя.

— Себя?

Она пожала плечами. — Конечно. Любовь — это страшно. Ты как будто вынемаешь свое сердце из груди. Он сделал это однажды и обжегся.

Я закрыла глаза. — Боже, именно так. С ним я действительно чувствую, что вынимаю свое сердце из груди. Как будто моя грудь недостаточно велика, чтобы вместить его. Но даже несмотря на то, что оно кажется огромным, оно также кажется и хрупким.

Ее губы изогнулись в улыбке. — Поздравляю, сестренка. Ты влюбилась.

Глава 25

Мак

Мои родители приехали в четверг, и в тот же вечер я встретился с Вудсом в Hop Lot Brewing Co, одном из наших старых любимых мест в котором мы бывали после работы. Я с нетерпением ждал этого, не только потому, что давно не видел Вудса, а он был мне как брат, но и потому, что весь день у меня в животе был этот чертов узел, который затягивался все туже и туже каждый раз, когда я думал о Фрэнни.

Я не спал всю ночь, слыша ее голос в своей голове. Я никуда не уйду. Ты ведь знаешь это, верно? А потом я вспоминал, как она стояла на коленях у моих ног, такая милая, сексуальная и счастливая, и мое сердце словно разрывалось. Это было слишком. Все происходило слишком быстро, и мои чувства к ней были слишком глубоки. Она была всем, чего я хотел, и я хотел ее все время.

Как я позволил этому случиться?

Сидя в баре, мы с Вудсом общались за местным IPA, крылышками, гамбургерами и картошкой фри. Он рассказал мне, как идут дела у него в штате, о своей работе садовником в загородном клубе и о работе, которую он ведет в их доме. Он также довольно много ворчал по поводу расходов и планированию свадьбы и сказал, что будет рад, когда все закончится. — Я не смогу спокойно смотреть на еще одни цветы, торт или рассадку гостей, — сказал он. — Серьезно, просто пристрелите меня первым.

— Все так плохо?

— Да. У меня нет абсолютно никакого мнения об этом дерьме, а она, похоже, этого не понимает. Как будто она принимает это на свой счет. Я говорю ей, что меня волнует только то, что мы выйдем оттуда женатыми. Если хочет она может надеть бумажный пакет.

— О, Господи. Я покачал головой. — Ты не сказал ей этого.

— Сказал. Она была недовольна мной. Он сделал еще один глоток пива и отставил стакан. — Так когда ты собираешься рассказать мне, что с тобой происходит?

Я поднял свое пиво

и нахмурился. Притворяться с Вудсом было бесполезно. Мы слишком хорошо знали друг друга. — Думаю, я облажался.

— Не сомневаюсь.

Я попытался улыбнуться, но не смог.

— Черт. Ты серьезно. Что нибудь с детьми?

— Нет. Я сделал несколько глотков и отставил стакан. — С Фрэнни Сойер.

— Фрэнни Сойер? А что с ней?

Я посмотрел на него. Встретил его взгляд, но ничего не сказала.

Он понял все в мгновение ока. — Господи. Правда?

Снова подняв бокал, я кивнул. — Да. Правда. Несколько раз. Я вроде как постоянно лажаю.

— Черт. Он потер рукой челюсть. — Сколько ей лет?

— Двадцать семь.

— О. Ну, это неплохо. Ты беспокоишься из за Сойера?

— Я беспокоюсь о многих вещах. Я покачал головой. — Я не знаю, какого хрена я думал, начиная что-то с ней. У меня нет времени на девушку. У меня едва хватает времени, чтобы поссать с закрытой дверью.

Вудс засмеялся. — Еще бы.

— Мы не можем остаться наедине. Дети всегда рядом.

Вудс провел рукой по волосам. — Она, наверное, отлично ладит с детьми.

— Да, — уныло сказал я. — Они от нее без ума.

— А они знают о вас двоих?

Я покачала головой. — Пока нет. Прошло всего несколько недель. Но становится все труднее и труднее скрывать это от них, тем более что она бывает в доме несколько дней в неделю. И я знаю, что она хочет им рассказать.

— Но ты не хочешь?

— Нет. Я не хочу, чтобы они чувствовали, что моего внимания будет меньше, я не хочу вносить серьезные изменения в их жизнь, когда у нас наконец-то все хорошо, и я не хочу, чтобы они привязались к идее, что она будет рядом всегда, — сказал я, набираясь сил. — Потому что это не так.

— Откуда ты знаешь?

— С чего бы ей быть? Я не могу дать ей то, что она хочет.

Он снова отхлебнул пива. — Чего она хочет такого, чего ты не можешь ей дать?

— Времени. Внимание. Будущего. Я точно знаю, что она хочет мужа и детей. Я не могу быть таким парнем для нее. Я никогда больше не женюсь.

— Ты сказал ей об этом?

— Нет.

— Почему?

— Потому что я мудак.

— Ну, это понятно, но…

Я не мог даже засмеяться. — Потому что я не хочу ее отпускать. Это так неправильно на многих уровнях, я знаю это, но это также так чертовски хорошо. И не только секс, хотя он и невероятен. Она такая молодая, горячая и — я силился подобрать правильное слово — "с энтузиазмом".

Вудс разразился смехом. — Тебе определенно не нужен секс без энтузиазма.

— Но это то, к чему я привык. Неинтересный, не возбуждающий, без энтузиазма, обязательный секс с кем-то, кому на самом деле было на меня наплевать. Она даже не знала меня.

— Нет?

Я покачал головой. — Нет, все так быстро вышло из-под контроля, когда Карла забеременела, а я отслужил три тура практически один за другим, и внезапно у нас стало трое детей, ипотека и запас обид, которые можно было использовать друг против друга.