Непреодолимое искушение
Шрифт:
— Поясни.
— Что значит, таких, как ты?
Он кивнул.
— Таких, как ты, папа и Рейф. Вы смотрите на мир, как будто он раковина, и пытаетесь найти самый легкий способ залезть внутрь и вытащить жемчужину. Некоторые пытаются взять ее наскоком, другие просто сидят и ждут, пока она сама откроется, но у деловых людей всегда есть план наступления. — Она отпила воды и посмотрела на него. — Поделишься своим?
— Конечно. — Он открыл меню и углубился в чтение. — Я собираюсь соблазнить тебя.
—
— Да. — Он посмотрел на нее поверх меню. — Получается?
— Пожалуй, да, — призналась она, поразмыслив. — Но пока рано делать выводы.
— Я подожду.
Если бы она дополнила великолепные закуски вином, Чейзу не пришлось бы ждать долго: она просто села бы к нему на колени и позволила делать что угодно. Однако она не сделала такой глупости и более-менее держала себя в руках. Сам ужин не уступал закускам. Они делились друг с другом своими блюдами, и это усиливало атмосферу интимности. И все-таки Эмма была настороже, ожидая первого шага Чейза, любопытствуя, каким он будет. Он выбрал самый неромантичный.
— Я думаю, что своим прозвищем ты обязана тому, что ты единственный ребенок.
Она внутренне подобралась и приготовилась к дальнейшим вопросам. Никто не знал ее историю полностью, пожалуй, правду знала только Ана и родители. Эмма снисходительно улыбнулась Чейзу, как настоящая принцесса:
— Ошибаешься. У меня есть брат, на пять лет старше меня, кузина и два кузена.
— Не помню, чтобы я встречался с твоим братом. — Чейз безошибочно бил в самые болезненные места.
— У нас… сложные отношения.
Чейз задумался, удивляясь, что ничего про это не знает.
— Он не работает на твоего отца.
Это был не вопрос.
— Нет.
— Почему?
— Обходных путей не ищешь? — усмехнулась она. — Суешь нос не в свое дело.
— Нос, руку, ногу… — В его искренней улыбке было что-то безжалостное. — Все, что нужно, чтобы решить проблему.
— Тогда я расскажу вкратце. — Эмма отодвинула тарелку и села очень прямо. — Когда мой брат пошел в частную школу, ему было пятнадцать — столько же я не видела его.
Чейз нахмурился:
— Черт, Эмма, прости. Что случилось?
Она не хотела отвечать, но забота слишком отчетливо слышалась в его голосе.
— Вскоре после того, как умерла моя мать…
Она осеклась, с ужасом понимая, что не может продолжать.
Чейз встал и наклонился к ней:
— Эмма, пожалуйста, не плачь. Ничего не говори, если не хочешь.
Она боролась со слезами. Жаль, что на этот раз приступ не спишешь на гормоны.
— Я ни с кем об этом не говорила.
— И не надо, если это так больно.
Он слегка сжал ее голое плечо.
Она вздрогнула от его прикосновения, но нашла в себе силы удержать страсть в себе: было бы слишком легко бездумно отдаться
— Мои мать и брат были очень, очень близки, — через силу призналась она. — Брат обвинил в ее смерти отца.
— Почему?
Эмма встала и подошла к камину, чувствуя, как холод запускает когти в ее сердце. Она протянула к огню руки, но тут же опустила их, заметив, как они дрожат. К несчастью, Чейз заметил это. Он обнял ее за талию, и она сдалась и прижалась спиной к его груди.
— Прости. Я понимаю, как тебе тяжело.
Она повернулась и уткнулась лицом ему в плечо. Как давно ей хотелось сделать так, найти кого-то, кто разглядит под внешним блеском слабую женщину, желающую быть любимой!
— Ты брат Рейфа, — прошептала она. — Не уверена, что хочу обсуждать это с тобой.
Он отстранился, как будто ему передалась ее дрожь:
— Думаешь, я все передам ему?
Она не хотела снова возводить стену между ними, но у нее не было выбора.
— Я не уверена, — честно сказала она. — Если Рейф решит, что это может быть полезно ему…
Она умолкла, беспомощно пожав плечами.
— Клянусь, что никогда ничего не расскажу Рейфу о своей личной жизни.
Она искала в его лице фальшь, но не могла найти. Чейз был отцом ее ребенка, у них намечались длительные отношения, не важно, как это выглядело со стороны. Сегодня могло начаться самое большое чудо или самая тяжелая дорога в ее жизни. Ее беспокоило только, что ее слишком сильно влекло к Чейзу. Такое влечение легко могло перерасти в нечто большее — даже в любовь. Стоило ей подумать об этом, как у нее появилось чувство, что она открыла дверь, которую уже не сможет закрыть.
— Ладно, я верю тебе, — услышала она собственный голос, и это была правда.
— Почему твой брат винил твоего отца? — снова спросил он, не отпуская ее.
— Моя мать умерла от передозировки.
— Господи! — ахнул Чейз.
— Она… — Эмма пыталась подавить воспоминания, которые похоронила давным-давно. — Они с отцом поссорились, она обвиняла его в неверности.
— Это правда?
Она пожала плечами:
— Мне было девять, что я понимала? Однако я думаю, что да, и не однажды. Мы с братом слышали, как они ссорятся, потом отец ушел на деловую встречу, как он сказал, а мама наглоталась снотворного. Неизвестно, случайно или нарочно. Ее нашел мой брат, позвонил в службу спасения и поехал с ней в больницу.