Непрерывное восхождение. Том 1. Сборник, посвященный 90-летию со дня рождения П. Ф. Беликова. Воспоминания современников. Письма Н. К. Рериха, Ю. Н. Рериха, С. Н. Рериха. Труды

Молчанова Кира

Почему я могла не придать значения его совету? Скорее всего такой поворот темы мне показался скучным, ведь у нас у всех в далекие семидесятые был один адрес – «не дом и не улица», а огромный Советский Союз. И очевидно стало, какой необычайно тонкой интуицией и невероятным предвидением обладал исследователь Рериха – именно этот вопрос стал одним из самых узловых и горячих в нашей общей бывшей стране.

Уже и тогда, в пору нашей совместной работы над статьей, я не раз думала: ну зачем ему, крайне занятому известному рериховеду, хлопоты с чужими публикациями, зачем отдавать материалы, которые по крупицам собирались всю жизнь, зачем терять время на переговоры с редакциями и читать чьи-то черновики? Тогда я не могла ответить на этот вопрос, а задать Павлу Федоровичу

не догадалась. Зато теперь у меня нет сомнений, что Беликов мастерски «втравил» меня в тему. «Рерих и Эстония» не оставляют меня и сейчас, и материалы, как ни удивительно, продолжают идти… По-своему не отпускает меня и Козе-Ууэмыйза…

Когда через несколько лет я опять вернулась туда, Павла Федоровича уже не было. И обожгла мысль: как быстро промчались годы с той осени 72-го, когда мы только встретились! Когда он только обретал свободу от необходимости ежедневно трудиться для хлеба насущного и только готовился полностью посвятить себя главному делу своей жизни. А оказалось, времени, которого он так ждал, ему было отпущено несправедливо мало – менее десяти лет. Он ушел от нас в мае 1982-го, и в последние годы мог работать с огромным трудом, лишь в моменты, когда мучительные боли в руке отпускали его.

Когда лет пятнадцать назад по заданию журнала «Таллинн» я подготовила серию материалов о Беликове, я полагала, что о Павле Федоровиче знаю все, а сейчас готова признаться, что знаю о нем ничтожно мало и что его личность для меня огромная загадка.

Так кто же он, как скажут в Эстонии, где отчество употреблять не принято, Павел Беликов? Скромный бухгалтер с экзотически-причудливым хобби? Именно так однажды представили его в эстонской прессе, когда модны были рассуждения о всевозможных развлечениях скучающих людей и пропаганда кружков по интересам.

…Однажды внучка Павла Федоровича, повзрослевшая Галя Беликова, показала небольшой двухэтажный дом, в котором перед пенсией главбухом работал ее дедушка, – контора Козеского отделения «Эстсельхозтехники». С тротуара через окно на первом этаже было хорошо видно его рабочее место – небольшой канцелярский стол, стул, на столе счеты. Мы прошли по улице, по которой он после службы заходил на почту, в небольшой поселковый магазин, и я хорошо представила внешне ничем не примечательную, размеренную, как и у всех в этом местечке, жизнь. Вспомнилась наша первая встреча, когда в разговоре «обо всем» Павел Федорович обронил:

– Так получилось, что хлеб насущный давало одно, а пищу духовную – другое. И знаете, – добавил он, – одно другому не мешало, никакого раздвоения не было…

По рассказам родственников, он был очень веселым, удивительно гармоничным и цельным во всем, производил впечатление счастливого человека. У него был талант прекрасно ладить с людьми, никогда не было и намека на исключительность или снобизм, он всегда в поселке первым со всеми здоровался, что же касается распорядка, тут уж у него все было строго: с утра до шести вечера – за бухгалтерским столом, с восьми до двенадцати – дома за письменным.

И все же, кем был Павел Федорович Беликов? Может, и в самом деле, чудаком из провинции, не представлявшим ценности своего архива и потому так легко раздававшим свои материалы? Сохранилось любопытное письмо Павлу Федоровичу от Ивана Антоновича Ефремова, известного ученого-палеонтолога и не менее известного писателя, автора бестселлеров тех лет – «На краю Ойкумены», «Туманность Андромеды», «Лезвие бритвы», «Час быка», «Таис Афинская». В 1970 году непревзойденный фантаст, получив по почте от Беликова, с которым переписывался, бандероль с одним из томов «Тайной Доктрины», немало разволновался и по-дружески решил предупредить уважаемого им человека, раскрыв ему глаза на некоторые обстоятельства:

«Она столь большой ценности, что я не решаюсь ее выпустить из рук <…>. Посылать ее тоже страшно <…> помимо всего – это просто ценность денежная, как и огромная редкость <…>. Как раз в санатории я читал английский журнал, специально посвященный антикварии. Там была статья, что в то время как стоимость жизни в Англии с 1954

по 1970 г. вздорожала в среднем вдвое, книги (новые) вздорожали в пять-шесть раз, а старинные в 8–11 раз! Сравнивая Вашу книгу с ценами, отмеченными в журнале, думаю, что там бы она стоила пять тысяч англ. фунтов – цена для нас вообще несообразная, так как в переводе на товарную стоимость это от 25 до 40 тыс. рублей наших! Это я к тому, какие у нас есть книжные ценности, каких мы и сами не знаем, чем очень пользуются люди, знакомые с международной конъюнктурой и скупающие у букинистов все, имеющее подобную валютную ценность <…>. Может, я и переоценил Ваш том, но во всяком случае, его денежная ценность очень велика и хранить его надо!» (25 сентября 1970 года).

Неизвестно, что ответил на это дружеское предупреждение «знающего» человека Беликов, только и «Тайная Доктрина», и множество других его не менее редких книг годами продолжали путешествие по стране от одного корреспондента к другому.

Павлу Федоровичу тоже немало приходилось ездить по стране, поскольку официально он числился консультантом на Киевской киностудии документальных фильмов. Коротко летом 1974-го он мне сообщил: «Я сейчас немного прихворнул, очевидно, просто переутомился. Недавно вернулся из “кругосветки”: Москва, Ленинград, Старая Ладога, Извара, Валаам, Остров, Изборск, Таллинн. Ездил с режиссером и двумя операторами фильма о Н. Рерихе, который начали снимать и к которому я причастен в качестве консультанта, фильм будет полнометражным. В начале будущего года предполагают снимать в Индии. Сейчас группа находится на Алтае. Моя поездка по местам, связанным с жизнью и деятельностью Рериха до 1919 года, была очень интересной. Многое отобрали для съемок, а часть уже снимали. Вот только темпы поездки были “сногсшибательными”. Большие концы на машинах с аппаратурой, на моторной лодке по Ладоге, на поездах, на пароходах. Все это воистину с кинематографической скоростью и мелькало, как кадры на экране. Теперь понемногу отхожу и возвращаюсь к обычным ритмам жизни…»

Но если «кругосветки» еще входили в его служебные обязанности, то все остальное… Неофициально всеобщим признанием он был главным рериховедом в стране и главным экспертом по Рериху. Потому и обращались к нему с бесконечными просьбами отрецензировать, отредактировать, доработать, посоветовать, «поддержать» материалами кандидатские, докторские диссертации, научные и прочие статьи, монографии, рукописи книг. И он читал, правил, рецензировал, писал тезисы докладов молодым ученым и специалистам на многочисленные в ту пору всесоюзные, республиканские, международные совещания и симпозиумы, а кроме того разрабатывал тематику всесоюзных рериховских конференций, рериховских чтений, нередко составлял планы выступлений докладчиков и, как правило, формировал состав выступавших, ибо никто лучше него не знал, кто из специалистов может быть особенно полезным в освещении какой-либо темы о Рерихе.

В его крупнейшем в ту пору в стране архиве Н. К. Рериха, насчитывавшем более четырех тысяч единиц хранения, постоянно кто-то работал, порой месяцами. И кто здесь только ни бывал. Как-то в Козе я обнаружила папку, в ней лежало восемь авторефератов диссертаций на соискание ученой степени кандидатов всевозможных наук, и все со словами благодарности хозяину архива.

Писатель Валентин Сидоров поблагодарил Беликова словами: «Дорогой Павел Федорович! Вы незримо присутствовали на защите диссертации, потому что в значительной части своей она опиралась на Ваш архив. Эта книжечка – лишь слабое выражение благодарности “диссертанта”. Ваш Сидоров. 3.3.78. Москва». На присланной им в Козе книге «На вершинах» тоже слова признания: «Без Вас, без Вашего участия, без Вашей помощи, без Вашего архива, дорогой Павел Федорович, не было бы книги. Примите ее в знак уважения и глубокой моей признательности. Ваш В. Сидоров. 3.3.78. Москва». К сожалению, эти теплые слова высказаны были только приватно, так сказать, в обиходе «служебного пользования», а в произведениях автора «таллиннский биограф Рериха» упомянут лишь раз, скороговоркой, мимоходом в повести «Семь дней в Гималаях».