Непревзойденные
Шрифт:
Первоначально Тарасова полагала, что ее партнерство с парой Роднина – Зайцев продлится недолго – до Олимпиады в Инсбруке, которая должна была состояться в феврале 1976 года. А получилось, что они задержались у нее на целых шесть лет. За это время пара Роднина – Зайцев достигла новых высот на ледовых аренах. Один раз они становились чемпионами СССР (1975), четыре раза – чемпионами мира (1975–1978), пять раз – чемпионами Европы (1975–1978, 1980), дважды завоевывали олимпийское золото (1976, 1980).
И снова послушаем воспоминания Т. Тарасовой: «Мы стали близкими людьми. По имени и отчеству называть им меня было трудно, разница в возрасте невелика – три-четыре года (Тарасова родилась 13 февраля 1947 года, то есть она была старше Родниной всего на два года, а Зайцева – на
И только с акселем в 2,5 оборота у нас произошла заминка. Ира действительно его никогда при мне не срывала, но в ответственный момент он мог разладиться. Я целый год долбила с ней этот прыжок. В 1978 году мы приехали на чемпионат мира в Оттаву, я велела ей прыгнуть аксель сразу, когда еще шла акклиматизация. Ира взлетела… и потеряла прыжок. И на протяжении десяти дней она пыталась прыгнуть аксель, но не могла. Я говорила: «Ирочка, ты не волнуйся, ты все равно его сделаешь». За два дня до старта он наконец получился. Тут вмешался Зайцев и стал требовать, чтобы Ира если прыгает, то прыгать должна параллельно. Пришлось успокаивать и его, объясняя, чтобы на параллельность он не рассчитывал. На разминке Ира такую колбасу из прыжка устроила, что я даже собиралась его снять, но, подумав, решила: «Нет, она сделает». И Роднина прыгнула свой злополучный аксель абсолютно чисто. В этом она вся. Десять дней не прыгать на тренировке, а лихо сделать первым же элементом в соревновании. И как она засмеялась, и как понеслась! И шаги на радости перепутала. Программу откатала как безумная. Не устала совсем, хохотала, до того была сильна. Дальше в программе для нее уже ничего не существовало, никакие там тройные подкрутки смутить ее не могли…»
А вот еще отрывок из воспоминаний Т. Тарасовой:
«В Прокопьевске заболел Зайцев, его повезли в больницу, выяснилось, что у Саши аппендицит и надо срочно делать операцию. Лететь обратно в Москву врачи категорически запретили. Ирина вся в слезах. Во дворце сделали объявление, по каким причинам выступление Родниной и Зайцева откладывается. На следующее утро в больницу пришла старушка и принесла для Саши бульон. У этой женщины всего было пять кур, и одну из них она зарезала, чтобы приготовить еду для заболевшего фигуриста. Я такого вкусного бульона (естественно, пришлось отведать, мой же спортсмен) не ела никогда. Но старушка еще принесла и яйца. Двухжелтковые. Их можно было удержать лишь на двух ладонях. Чего только в тот же день не передавали для Зайцева! И варенье, и пироги, и какие-то соленья, паровые котлеты. Сборная уехала в Томск, а мы с Родниной остались у постели Зайцева и прекрасно питались все эти дни: Саше врачи много есть не разрешали, а нам никто ничего не запрещал…»
Чемпионат мира-78 в Оттаве Роднина и Зайцев выиграли. На тот момент для Родниной это уже было 10-е (!) мировое чемпионство: четыре раза она это делала с Алексеем Улановым (1969–1972) и шесть раз – с Александром Зайцевым (1973–1978). Был выигран ими и чемпионат Европы-78, и снова у Родниной это было 10-е чемпионство, но уже европейское.
Весной 1978 года они отправились в турне по Америке, и весь зал вставал в едином порыве, когда они «отплясывали» свой танец. Их любили за мощь
А летом, вскоре после турне, когда после отпуска Роднина и Зайцев приехали на очередные предсезонные сборы в Томск, Роднина вдруг сообщила Тарасовой: дескать, плохо себя чувствую. Тарасова тут же отменила для них тренировки и отправила обоих в Москву. А спустя несколько дней ей позвонил Зайцев и сообщил радостную весть: Ирина беременна. Эта новость одновременно обрадовала и огорчила Роднину. С одной стороны, редкая женщина не мечтает стать матерью (впрочем, об одной такой фигуристке мы здесь уже рассказывали – Людмиле Белоусовой), но с другой – появление на свет младенца фактически выбивало фигуристку из строя минимум на несколько месяцев. А ведь впереди Олимпиада-80 в Лейк-Плэсиде. И снова послушаем Т. Тарасову:
«Мы вернулись из Томска. Ира ходила грустная-грустная, вся в себе. Совсем не Роднина. Я сказала ей: «Даже в голову не бери, все равно будешь кататься». До Олимпиады было еще полтора года, и я ни на секунду не сомневалась, что они должны выступать в Лейк-Плэсиде.
Я снова уехала, Ира пролежала в больнице, а когда я вернулась, то личико у нее так вытянулось, что я сразу подумала: надо ей сделать что-то очень приятное. Я ей говорю: «Ирка, приходи ко мне, я тебе что-то покажу». Я как раз слушала музыку и нашла романс Свиридова. Ну, такая музыка, такой романс, такой чистоты, точно для нее. Она приехала, и я ей объявляю: «Я тебе сейчас покажу музыку, под которую вы будете кататься на Олимпиаде». Она это скептически выслушала. Я поставила пластинку и включила проигрыватель. И смотрю, как у нее начало лицо меняться, глаза загорелись. «Правда?» – спрашивает она. «Конечно, – кричу я, – ты такая сильная. Родишь, через месяц выйдешь на каток. Мама тебе с ребенком поможет. Все будет отлично».
Саша все время ходил на тренировки, сам катался и с молодежью работал. Ира вот-вот родит, а на лед приходила. Я ее умоляла, чтобы она убралась с катка, чтобы я ее не видела на льду. Она же пыталась еще и подпрыгивать и продолжала упорно ходить на каток и помогала мне работать с парами.
Двадцать третьего февраля 1979 года, в день Советской армии, родился Саша-маленький (роды проходили тяжело, и Родниной пришлось делать кесарево сечение. – Ф. Р.). Саша-большой пришел к нам, и мы втроем, с нами был мой муж, поехали к Ире в больницу. Под окнами клиники мы пели, кричали, танцевали, бурно выражая свою радость. Это было двадцать третьего, а двадцать шестого я стою у роддома, гляжу в ее окно. Ирина жестами просит смотреть внимательнее, и я вижу, как она поднимает ногу. Я, честно сказать, испугалась и стала кричать: «Опусти ногу!» Через неделю она с сыном была уже дома…»
Очередной чемпионат мира, естественно, прошел без Родниной и Зайцева. Но молодая мама времени зря не теряла. Сидя дома с ребенком, она… приседала с ним на руках сто раз. И ему хорошо, и у нее ноги крепнут. А если сын начинал плакать, то она поднимала его на руках под потолок и держала, сколько сил хватало. В итоге на первую тренировку она пришла спустя два месяца после родов – в конце апреля 1979 года. Правда, выглядела неважно – вся какая-то неуклюжая. Она пыталась прыгнуть, а не получается – к ногам как будто гири подвешены. Но все равно она по сантиметру, по сантиметру отрывалась ото льда. А в это время коляска со спящим сыном стояла неподалеку – во дворе Стадиона юных пионеров, где проходили тогда тренировки. А потом состоялось первое выступление Родниной после рождения сына. Вот как об этом вспоминает Т. Тарасова:
«Я очень ждала ее первого выступления. Оно состоялось в Одессе. Ира вылетела на разминку, и от радости, что снова на публике, как разбежится… и упала. А падать она не любила. Встала и в себя пришла. Кататься ей еще надо было с умом, не поддаваться эмоциям. Начались показательные выступления на турнире в Японии, где в очный спор вступили с нашей парой тогдашние чемпионы мира американцы Бабилония – Гарднер, стало ясно, что Роднина и Зайцев по-прежнему лучше всех. Даже после пропущенного года, после рождения ребенка…