Неприкасаемая

Джейми Даниель

Усмехнувшись, я отвечаю:

— Поверь, они будут только рады, что этого не сделали. Я от многих девушек слышал, что хоть он и похож на Адониса, член у него как хот-дог Оскара Майера.

— О Господи, Линк! — визжит она, сдерживая руками рвущийся изо рта смех, в попытке не привлечь к нам внимания, пока мы пробираемся через оживлённый коридор. — Мы можем перестать говорить о пенисах? — шипит она мне тоном чуть выше шепота.

— Разумеется, я закончил говорить о крошечной сосиске Брайанта... но это не значит, что мы должны исключить разговоры и о моём жезле. Он всё ещё ноет после того, как ты вчера его бросила. Но мы могли бы исправить ситуацию, укрывшись в одной из этих пустых комнат или кладовой.

Громкий

шлепок по груди эхом разносится по коридору, пока мы движемся к дверям, ведущим в номера наших родителей.

— Боже. У тебя нет никакого стыда! Разговоры о пенисах и обо всём с ними связанным под чёртовым запретом, Линк. Теперь мне придётся идти в номер мамы с лицом красным, как долбаное яблоко, благодаря тебе.

— Знаешь, улыбки с твоей стороны, как и попытки не рассмеяться, во время того, как ты кричишь на меня, делают неправдоподобным твоё нежелание обсуждать мой член.

Ещё раз громко рассмеявшись, она нервно оглядывается по сторонам.

— Я серьёзно: заткнись. Не шучу. Пока, Линк... и прошу, постарайся сегодня вести себя хорошо!

Удерживая за руку, я пока не отпускаю её. Вместо этого, наклоняюсь и оставляю едва ощутимый, мягкий поцелуй на её раскрасневшейся щёчке.

— Увидимся у алтаря, Злючка.

Закатив глаза, она отдёргивает руку, когда я, наконец, отпускаю её.

— Пока, — всё, что произносит она, прежде чем торопливо юркнуть через несколько дверей в номер своей матери и исчезнуть внутри.

Я стучусь в комнату отца, перед тем как войти. Открыв дверь, врываюсь внутрь с улыбкой на всё лицо и занесённой в воздух рукой, прежде чем закрыть за собой дверь.

— Готов жениться, старик?

Он хватает мою бутоньерку из белых роз, жёлтых гортензий и ещё каких-то розовых цветочков, которые я даже не узнаю, и протягивает её мне.

— Родился готовым. Иди сюда, я прикреплю её на твой костюм.

Я стою посреди комнаты, осматривая шведский стол, уставленный целым ассортиментом сыров, фруктов и игристого вина. Первое на повестке дня — вскрыть этого засранца. Чтобы успокоить нервишки нужно что-нибудь покрепче, но сойдёт и оно. То, что мне предстоит сидеть на этой свадьбе, глядя на Рейвен, устроившуюся напротив меня, и смотреть, как наши родители женятся, будет одним из самых трудных испытаний, через которое мне приходилось проходить.

Особенно после того, как увидел её сейчас. С каждым мгновением, проведённым вместе, я обнаруживаю, что влюбляюсь в неё всё больше. Вы подумали, что с этой чёртовой свадьбой, которая начнётся меньше чем через полчаса, я сосредоточусь на поиске одинокой цыпочки, чтобы отвлечься от всего. Но единственная из-за кого изнывает мой член от желания — это девушка, отказывающаяся приближаться к нему.

Я не виню её. Будь я умнее, я бы преследовал любую возможность не попадаться Рейвен на глаза, игнорируя желание похоронить себя в ней, но это пустая трата времени. Член хочет то, что хочет. И я ничего не могу поделать. Пусть это и последнее, что мне хотелось бы делать, видимо, придётся флиртовать с первой попавшейся девушкой, желающей помочь мне отвлечься от Рейвен. В противном случае я проведу ещё одну ночь, представляя её под собой, выкрикивающую в экстазе моё имя. Не могу сказать, воспоминания о нас с ней вместе — мечты или кошмары, потому что всякий раз, как допускаю мысли о той ночи, я чувствую себя до жути раздражённым и расстроенным.

Двумя бокалами вина и тридцатью минутами бессмысленной болтовни с отцом позже, в дверь стучится организатор свадьбы, информируя нас о том, что пора выдвигаться на улицу. С каждым шагом, что я делаю, к алтарю, к месту рядом с папой, мне всё больше кажется, будто к моим ногам присоединены цементные блоки.

Начиная с нашего с Рейвен столкновения чуть раньше, я замечаю,

что снова и снова проигрываю в голове вчерашний поцелуй, случившейся между нами. И продолжаю слышать, как она говорит мне: «мы больше никогда не сможем быть вместе».

Я не прекращаю думать: что если мы на это пойдём?

Опасно, но что если риск оправдается?

Если спустя несколько месяцев мы так и не вытрахаем друг друга из своих голов, то можно будет сделать следующий шаг и рассказать отцу с Вивиан. В смысле, ну ладно! Мы же не связаны кровно, поэтому рано или поздно переживут.

Но потом вспоминаю, кто они и кем пытаюсь быть я сам. Являясь частью «высшего общества», вы обязуетесь прикладывать все свои усилия, чтобы избежать скандала. Такая крошечная деталь, как я, влюбившийся в свою сводную сестру, способна обернуться грандиозным медиа-цирком, который повлечёт за собой вред для Вивиан, отца и наших репутаций. Всё превратится в один сплошной пиздец. И обойти стороной это можно только если, первое: мы заставим себя разойтись, отодвинув в сторону чувства и продолжив жить, пусть это и делает нас несчастными. Или же второе: расставание папы и Вивиан, а если брать в расчёт свадьбу, свидетелем которой мне предстоит стать, я бы сказал, что наш единственный выход — первый. И неважно, насколько от этого больно.

Ладони потеют и под ложечкой сосёт, пока я стою рядом с отцом, наблюдая, как он, взяв руки Вивиан, начинает произносить клятвы. Я не слышу слов, которые он произносит, потому что в ушах стоит рёв крови из-за сердца, усиленно бьющегося в груди, и от этого становится невозможным ничего услышать.

Я продолжаю пытаться сосредоточиться на счастливой паре передо мной, но вместо этого мои глаза то и дело своевольно возвращаются к Рейвен. С каждым мигом меня тошнит всё больше. Я прикладываю все усилия, чтобы не поглядывать на часы в ожидании окончания этой сраной церемонии. Такое ощущение, будто время замерло, и мне приходится заставлять себя стоять здесь, наблюдая за стоящей в шести шагах от меня с тем же мрачным выражением лица женщиной, по которой ежедневно изнывает моё тело.

Для неё это так же тяжело, как и для меня, а прошлой ночью я зашёл дальше и поцеловал её, потому что, как обычно, не подумал и повёл себя как самовлюблённый болван. Я винил алкоголь, но правда в том, что я хотел сделать это с того момента, как она вошла в ресторан той первой ночью после своего возвращения, вот только мне потребовалось дождаться прошлой ночи, чтобы, наконец, найти мужества послать всё и посмотреть, что может произойти дальше.

Я солгу, если скажу, что крохотная часть меня не жалеет о том, что я сделал вчера. Не стану отрицать своего желания к ней, даже более того — никого в своей жизни я ещё так сильно не хотел трахнуть. Я не привык к слову «нет». Поэтому когда слышу, как она говорит мне, что мы не можем, моё желание лишь растёт.

И дело не спасает её ротик, отказывающий мне, в то время как тело и глаза говорят «да», почти умоляя меня не обращать внимание на слова, и во что бы то ни стало трахнуть её. Ещё никогда в жизни я не прикипал так к женщине.

Особенно услышав, как та во сне признаётся мне в любви. Одно это делает очевидным, что она хочет меня, пусть и борется каждый раз.

Теперь мы имеем дело с порочным кругом.

Я определённо не могу представить, чтобы боль, смятение и натуральная похоть в ближайшее время куда-то исчезли. Так что единственный способ это исправить — забить на хренов свадебный приём и найти хорошее отвлечение, способствующее моему выживанию следующие несколько часов.