Неприкасаемые

МакЭвой Дж. Дж.

— Правильный ответ — спасибо тебе, милый, и ты тоже выглядишь потрясающе. — Он надулся, пытаясь поправить галстук-бабочку.

Поднявшись, я сама ухватилась за галстук.

— За исключением твоих волос, ты выглядишь потрясающе. Теперь, черт возьми, куда мы идем?

— Ты тоже понятия не имеешь, как с ним справиться, не так ли? — Он ухмыльнулся, глядя на мою неудачную попытку завязать ему галстук-бабочку.

— Ни капельки. — Я рассмеялась, отпуская его. — Но разве хорошие жены не знают этого? Как поправить галстуки их мужьям?

—

Так ли это? Я думаю, тот факт, что ты не умеешь завязывать бабочку, очарователен. — Он поцеловал меня в лоб, прежде чем посмотреть в зеркало.

Скрестив руки на груди, я просто уставилась на него на мгновение.

— Ты перегибаешь палку, муженек. И ты еще не сказал мне, куда мы идем.

Он вздохнул.

— Мы идем на свидание.

— Лиам, я же говорила тебе…

— Ты не ходишь на свидания. Я знаю, но я хожу. И поскольку брак — это компромисс, я проигнорирую твою позицию.

— Прости, придурок, но как это может быть компромиссом? — Я не собиралась поддаваться на его уговоры всего через несколько часов после маленькой выходки его матери. Устраивать вечеринку в честь иалышан с женщинами, которых я не знала и которые мне не нравились; я все еще была немного в бешенстве из-за этого.

Закатив глаза, он вытащил два билета из своего пиджака и протянул их мне.

— «Бьянка и Фаллиеро». — Мои глаза медленно просматривали каждое слово на билетах, как будто они не могли поверить в то, что видели, прежде чем я посмотрела на него.

Откуда он узнал?

Мне нравилась эта опера. Это была самая первая опера, которую я когда-либо смотрела с моим отцом.

Я не была уверена, что еще сказать, кроме как:

— Тебе не нравится опера.

— Нет. — Он прислонился к моему комоду. — Вот почему это компромисс. Сегодня вечером я просто хочу, чтобы ты наслаждалась вечером, не как босс, а как Мелоди.

— Это одно и то же, но спасибо, — прошептала я. Он действительно не понимал, как много это значило для меня. Мне приходится бороться с желанием заплакать. Что, черт возьми, со мной было не так?

— Черт. Фу, эти чертовы гормоны! — Я застонала, изо всех сил пытаясь остановить растекающийся макияж.

Положив руку мне на талию, Лиам притянул меня ближе к себе, и все, что я почувствовала, был запах меда и корицы. Он ничего не говорил, он просто держал меня, как я держала его. Это был не первый раз за несколько месяцев, когда я плакала из-за мелочей в его присутствии. Плакать было не тем, что мне нравилось делать. Это было чуждо мне, и я предпочитала сдерживать эмоции. Он не говорил мне, что все в порядке, и не привлекал к этому внимания. Он просто обнимал меня, пока я не успокоюсь, а потом больше никогда не поднимал эту тему. Я была благодарна за это. Это заставило меня чувствовать себя более уверенной в себе, в том, что я контролирую свое окружение. Это заставляло меня чувствовать себя в безопасности. Он заставлял меня чувствовать себя в безопасности, когда я никогда не понимала, что мне это нужно.

— Лиам? —

Прошептала я.

— Да?

— Нам нужно идти, иначе мы опоздаем.

Смеясь, он отпустил меня, но прежде чем я отстранилась от него, я несколько раз провела руками по его волосам. Я не ожидала, что он застонет и прильнет к моим рукам, но он это сделал. Это было все равно что гладить льва.

— Никогда не расчесывай волосы. Мне нравятся они такими, какие они есть, — прошептала я ему, слегка потянув, заставив его облизать уголок губ, когда он уставился на меня; его глаза остекленели от огня и похоти. — Я люблю тебя таким, какой ты есть.

Его грудь быстро поднимается, прежде чем расслабиться. Это было похоже на то, как он делал глубокий вдох, о котором даже не подозревал. Обхватив мою щеку, он провел большим пальцем по моим губам, что, скорее всего, размазало мою помаду, но мне было все равно. Я могла видеть, какой уровень контроля он проявлял. Я также могла видеть, как его член пульсирует под черными брюками, борясь с застежкой-молнией, не желая ничего больше, чем освободиться из своей тканевой тюрьмы и проникнуть глубоко в меня. Его большой палец провел по моим губам, прежде чем переместиться к моей щеке.

— Мы должны идти.

Он прошептал:

— Мы немного опоздаем. — Он оттолкнулся от моего комода и уставился на свои пальцы на моей коже. Казалось, он запомнил дорожку, которую прокладывал от моего лица к ложбинке моей груди.

— Это зависит только от того, насколько мы быстро справимся, — прошептала я в ответ, хватая его за руку и целуя ладонь, прежде чем повернуться.

— Иисус, блядь, Христос, Мел. — Он застонал, приподнимая мои волосы одной рукой и обхватив мою грудь другой. Покрывая поцелуями мою шею, он сжал мои груди, поглаживая их.

— Хммм… — было единственным звуком, который я смогла издать, когда его рука оставила мою грудь, переместилась на бедра и медленно задрала платье.

— Боже, я люблю тебя, — прошептал он, кусая меня за ухо.

Протянув руку за спину, я потянула его за штаны.

— Лиам, ты нужен мне прямо сейчас.

— С удовольствием. — Он ахнул, отталкивая мои руки и быстро расстегивая штаны.

Опираясь на край моего туалетного столика, он, не теряя времени, схватил меня за бедра и потерся о мою задницу, прежде чем погрузиться в меня одним быстрым толчком.

— А-а-а! — Я застонала, мой рот приоткрылся. Зеркало перед нами усиливало мое возбуждение, заставляя меня изливаться, когда я смотрела, как он доминирует надо мной. Он также наблюдал, со злой усмешкой на губах, как он входит все глубже и глубже, одна рука на моем бедре, а другая в моих волосах. Я чувствовала, как он пульсирует внутри меня, наполняя меня. Это было чертовски красиво, и я хотела большего. Наклонившись, он поцеловал мою спину, сильно посасывая мою кожу.

— Черт, — простонал он, отпуская мои волосы и бедра, хватаясь за комод. Он трахал меня так сильно, что все, даже этот чертов медведь, упало на пол.