Неприкаянная. Жизнь Мэрилин Монро
Шрифт:
Октябрь 1959-го: отель «Beverly Hills», Лос-Анджелес
Она нервничает в ожидании Артура: когда же он вернется и что скажет? Удалось ли убедить его согласиться на роль? Они остановились в отеле на побережье, и она целый день не выходит из гостиной, ограничившись одной таблеткой, от которой никакой пользы. Артур открывает, наконец, дверь и входит. «Расскажи мне все!» – говорит она. Нет, не говорит – требует. Она хочет знать, что же сказал Кларк Гейбл. Согласился ли сняться в картине? После того как на фильм подписался Хьюстон, Артура вызвали в Лос-Анджелес – чтобы он попытался договориться с Гейблом. Она расхаживает по комнате. Берется за шторы.
Артур говорит, что все прошло хорошо.
– Вообще-то даже лучше, чем хорошо.
Она говорит, что по его лицу этого не скажешь.
– Съемочная площадка. Никак не могу к ней привыкнуть.
– Но он согласился?
– Пришлось убеждать.
– Так он согласился?
– Сказал, что думал, это будет вестерн, но потом понял, что нет, не вестерн. Сказал, что так и не уразумел, как это все понимать.
– Что ты ему сказал?
– Не знал, что сказать. Как будто онемел. Только смотрел на него и думал, что вот этот парень – Гэй Лэнгленд, и как же мне объяснить ему это, независимо от того, вестерн это или нет.
Она садится на диван, потом вскакивает. Ей не терпится узнать, чем же все кончилось.
– Я сказал ему, что это как бы восточный вестерн, и он вроде как усмехнулся, а я еще больше разволновался. Сказал, что это не про хороших и плохих парней, и не про зло, что есть в хороших парнях, что это только жанровые условности, а наша история – экзистенциальная, она про то, как так называемая бессмысленность жизни приводит нас туда, где мы все и оказываемся в конце. Сказать по правде, Мэрилин в какой-то момент даже пришлось остановиться, потому что я уже и сам не совсем понимал, о чем толкую.
Приподнявшись на цыпочках, она кладет руки ему на плечи. Приникает к нему, сжимая пальцы. Живот напрягается. Она заставляет себя говорить медленно, сдержанно:
– Артур, бога ради, он согласился?
Он смотрит на нее почти виновато, как будто его только что отчитали.
– Да. Сказал, что он это сделает.
Она радостно взвизгивает, и это настоящая радость – забытое, почти незнакомое чувство. Сердце колотится, она танцует на месте, и улыбка у нее получается такая широкая и неуклюжая, что слезам не остается места.
– Обожаю Гейбла. – Она обнимает мужа. – Мне было лет, наверно, десять, когда я в первый раз увидела его в «Сан-Франциско», а потом, через несколько лет, он просто очаровал меня «Унесенными ветром». Я всю жизнь перед ним преклоняюсь. Он мой кумир. О таком можно только мечтать! И вот мечта сбывается!
– Я же говорил: ты этого достойна.
Она целует его в лоб и возвращается к окну. Раздвигает шторы, выглядывает, представляет, что видит берег. Видит зарождающуюся маленькую волну – накатывающую, сражающуюся с волноломами, неуступчивую. Волна подымается, вскидывает гребень, бросается вперед – и только тогда касается берега…
Конец июля 1960-го: съемочная площадка фильма «Неприкаянные», Harrah’s Club, Рино
На съемки первого эпизода с Гейблом Мэрилин прибывает в 11.45. Ее сопровождают:
1. Артур Миллер (сценарист и муж)
2. Руперт Аллан (агент)
3. Паула Страсберг (преподавательница сценического мастерства)
4. Сидней Гиларофф (стилист-парикмахер)
5. Уитни Снайдер (гример)
6. Агнес Фланаган (парикмахерша)
7. Банни Гардел (гример-косметолог)
8. Эвелин
9. Ральф Робертс (массажист)
10. Мэй Рейс (секретарша)
11. Ширли Стрэм (гардеробщица)
12. Гасси Уайлер (швея)
13. Хейзел Вашингтон (служанка)
Она взволнована, но это не то волнение, которое ослабляет и зажимает, из-за которого она чувствует себя заурядной, обыкновенной – и как только такая, как она, с ее воспитанием, оказалась рядом с великим талантом? Она одна в трейлере, припаркованном на Вирджиния-стрит, перед Harrah’s Club, где будет сниматься ее первая сцена с Кларком Гейблом. Сидит, подтянув ноги к груди перед настенным кондиционером; прохладно только здесь – в конце июля в Рино жара просто зашкаливает. На прошлой неделе, как ей сказали, температура каждый день поднималась до ста градусов, вот почему стены трейлера нагрелись так, что не дотронуться, и некоторое облегчение приносит только ветерок из кондиционера.
Сцена будет несложная. Короткая. Место действия – бар в клубе, где они – Розлин и Гэй, которого играет Гейбл, а также их друзья, Изабель и Гвидо (их играют Тельма Риттер и Эли Уоллах) – встречаются в первый раз. Роль катализатора, сводящего их вместе, исполняет пес по кличке Том Дули. Заучить реплики было нетрудно. Сцена хорошая, самое то, чтобы расколоть ледок. Она нервничает из-за Гейбла, представляя, как он смотрит на нее, и спрашивает себя: кто она такая и с какой стати он играет с ней? Ей нужно подготовиться. Психологически. Перевоплотиться. Стать кем-то, кто везде на своем месте, у кого нет проблем с адаптацией.
Она пытается успокоиться, выбросить из головы тревожные мысли. Встречать ее, как будто это какое-то историческое событие, собралась вся съемочная группа. Полиции Рино пришлось потрудиться, сдерживая несколько сотен зевак, старавшихся хоть одним глазком заглянуть в казино. Пресс-корпус в составе, достойном освещать явление мирового масштаба, терпеливо ждет; репортеры сидят на корточках у стен и подпирают столбы, готовые, однако, по первому сигналу приступить к делу. Ей немножко смешно – такой переполох, а ведь это не чилийское землетрясение, не сидячая демонстрация в Гринсборо, не номинация Кеннеди, ничего подобного! Но, думает она, может быть, их присутствие здесь придает происходящему некое значение. При мысли о том, что ее выход из трейлера и сошествие на тротуар, чтобы сыграть в паре с Кларком Гейблом, действительно настолько важны, волнение возвращается, и все, что она может сделать, это сжаться еще крепче и подставить лицо под освежающую струю воздуха.
Никто не помнит, закрывался ли Harrah’s Club для публики хоть когда-то – он всегда открыт, двадцать четыре часа в сутки, триста шестьдесят пять дней в году. Но Джон Хьюстон получил от казино разрешение на три дня, посчитав, что именно столько времени может занять съемка эпизода. Теперь здесь обосновалась голливудская команда: семьдесят пять статистов, собранных, чтобы изображать посетителей, и постоянные сотрудники клуба, отрабатывающие свою почасовую зарплату; им положено заниматься обычными делами за столами и в игорных залах, стараясь при этом не выказывать разочарования из-за отсутствия обычных «чаевых». Стоящий у входа Билл Харра рассказывает всем, как он надеется, что съемки закончатся побыстрее, что из-за закрытия он теряет по 50 тысяч долларов в день. Хьюстон пообещал, что в возмещение убытков Harrah’s Club будет упомянут в фильме. День-другой съемок компенсируются потенциальным пиаром, но три дня грозят финансовым риском.