Неприкаянное Племя: Сурвивалист
Шрифт:
От размышлений воеводу отвлекла странная суета и вопли в тылу. Кричали по-разному. Одни громко и слаженно, хотя что именно, было не понять, другие - зло и растерянно. Что там у них произошло, проклятье на их головы? Неужели какой-то дурак погнал к переправе стадо коз? Нашёл время! Хотя свежее мясо сегодня - это то, что нужно, чтобы поднять настроение. Мясо и пиво. По кварте на человека, как раз. Не слишком много, чтобы забыть о том, что враг рядом, но достаточно, чтобы вернуть уверенность. Шум в тылу нарастал и приближался. Нет, это не стадо, но что тогда?! От необходимости посылать нарочного Бориса Гуровского избавил всадник
Сергей Инок решил закрепить успех и бросил в бой цветочных головорезов. Поняв, кто перед ним, воевода смог рассмотреть нападающих: лохматые низкорослые лошадки, лёгкие кожаные доспехи, дикарские причёски из десятка косичек. Значит, всё-таки тулаки! Вот уж некстати! Кончено, эту свору не так уж и трудно отбросить, но то, что они успели сотворить с обозами, представить тошно. Полководец вполголоса выругался, сообщив своему коню все, что он думает о тулаках, мисальдере и его подданных, а также об их родственных связях с козами, быками и прочими копытными, и приказал развернуться лицом к новому врагу. Усталая и раздосадованная поражением пехота выстраивалась для отражения конной атаки, но степняки заявились не воевать, а танцевать.
Выжав все, что можно, из неожиданности, смяв и порубив растерявшихся и зазевавшихся лёгких стрелков, и обозников, тулаки отошли, но недалеко. Пользуясь каждым пригорком или рощицей, они носились вдоль позиций бунтовщиков, умудряясь гадить именно там, где их в данный момент ожидали меньше всего. Лёгкие, свежие лошади с удовольствием перепрыгивали опрокинутые возы и трупы своих же товарок, всадники, крича что-то оскорбительное, бросали дротики, швырялись зажжёнными факелами, стреляли из тугих луков и арбалетов, не преступая какую-то им одним ведомую черту.
– У нас проблемы, - к воеводе подошла архимаг, член Королевской Ассамблеи Магов Инурака Маричка из Травины.
– Я вижу, - не отрывая взгляд от тулаков, ответил воевода.
– Госпожа Маричка, а разве вы не должны быть сейчас со своими коллегами?
Женщина тяжело вздохнула и неохотно произнесла:
– К сожалению, от меня сейчас мало зависит.
– Что произошло?
– Воевода оторвал взгляд от лёгкой вражеской кавалерии и с тревогой посмотрел на волшебницу.
– У демов хорошие маги. Мы долго с ними боролись, но недавно их заклинания стали в разы мощнее. По ощущениям, они приволокли Краеугольный Камень замка и черпают энергию прямо из него либо им помогает кто-то из богов.
– От этих проклятых монахов всего можно ожидать, только я скорее поверю в то что они оставили свою обитель беззащитной, чем в помощь богов демам. Лучше скажите, сколько у нас времени?
– Час, максимум, два - больше мы не продержимся. Борис, я могла бы поставить портал и увести несколько человек, - вкрадчиво закончила волшебница.
Воевода с ненавистью посмотрел на резвящихся степняков - он понял план мисальдера. Сергей хочет заставить его отступить, чтобы спокойно перейти через брод. Однако с тулаками на хвосте, в скором времени, организованное отступление превратится в бегство! А если все это блеф? Если никакого Краеугольного Камня у демов нет, и магическая активность спадёт через полчаса? Глядя на вражескую кавалерию, Борис Гуровский думал...
Большинство повстанцев первый раз видели своих ночных недругов при свете дня, зрелище было весьма красочным, но ужасно неприятным. Тулаки с наслаждением
Неизвестно, сколько шуточек оставалось в запасе у разодетых в чёрное и синее всадников, ибо конец их выходкам положил Сергей Инок, начавший переправу. Гуровскому показалось, что он сходит с ума, но из прибрежного ивняка ниже злосчастного брода отошли плоты, и это были отнюдь не жалкие бревна и связанные кое-как пучки хвороста, на которых пытались перебраться пехотинцы Жисько. Крепко сколоченные и устойчивые платформы, предназначенные для перевозки скота во время высокой воды, были надёжно защищены разборными щитами, в которых проделали амбразуры для стрелков и отверстия для шестов и весел.
Ошарашенные повстанцы не могли даже сосчитать новых врагов, по мере приближения, начавших методично осыпать вражеский берег стрелами. Когда первый плот ткнулся в песок, на нем запалили какую-то гадость. К небу бодро повалил черно-желтый дым, послуживший сигналом для тулаков, которые перестали дурачиться и тремя клиньями ударили в стык между полками бунтовщиков. Защищённые лёгкими доспехами, черно-синие в ближнем бою оказались куда более сильными противниками, чем казалось. Тулакская уязвимость была таким же обманом, как надёжность мели и безопасность холма. Их изогнутые клинки с лёгкостью прорубали стальные латы, а специально обученные лошади помогали всадникам шипастыми боевыми подковами.
Повстанцы не знали, куда смотреть - вперёд или назад. Оттолкнуть плоты от пологого песчаного берега было невозможно. Нападавшие осыпали стоявших на берегу стрелами, затем с грохотом падали защитные щиты, давая дорогу тяжёлой пехоте, за спиной которой продолжали орудовать стрелки. Не прошло и часа, как пятящиеся от берега налетели на тех, кого теснили тулаки, бунтовщиков начала охватывать паника.
В небе раздался жуткий грохот; вниз устремились десятки молний и огненных шаров. Магический щит был прорван. Ужас отразился на лицах повстанцев. Ор сотен заживо сжигаемых людей ввинтился в мозг воеводы, причиняя физическую боль, и только тут он понял, что цел?!
– Бежим!
– Маричка из Травины установила защитный купол, спасший их. Одной рукой волшебница тянула воеводу, а второй - указывала на окно портала.
Они ушли вдвоём: волшебница, бросившая своих коллег и учеников; воевода, предавший своих солдат и претендента на трон княжества. Так закончился Рокош в Ринице.
*Por arriba (через верх) - обвод партнерши вокруг партнера (сзади), при этом ведущая рука партнера проносится над его головой, с возвращением партнерши на место.
Увертюра.
Грей чувствовал себя неуютно в присутствии двух категорий людей: военных и священников - Серый Мисаль был переполнен как первыми, так и вторыми. Повсюду сновали, поодиночке или группами, обряженные в доспехи или традиционные наряды чатра, радостные мужчины и женщины. С сожалением парень вынужден был констатировать, что будет скучать по Самете. Грею нравился тот уютный, провинциальный мирок: с вечно суетящимся, куда-то опаздывающим Вацлавом; с любопытными, сующими свои носики во все дыры, детьми; c Шарлоттой, пытавшейся создать уют и окружить малышей заботой...