Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес
Шрифт:
Тихо Браге мерил время широтами, квадрантами, азимутами, крестовинами, армиллярными сферами и параллактическими линейками и частенько говаривал жене, выводя азимут и выставляя кошку на ночь: «Сие самое верное!» А потом, в 1863 году, явился Доллен с его «Die Zeitbesttimmung vermittelt des tragbaren Durchgangsinstrument im Verticale des Polarstens» (ставший бестселлером в свое время, а впоследствии экранизированный под названием «Грехи в багровых тонах») и доказал, что Тихо, перепутав как-то вечерком, после бурного
Истина же в том, что измерить время невозможно. Для Джорджа Финча, наслаждавшегося обществом Молли, следующие три недели мелькнули как одно мгновение, а для Хамилтона Бимиша, чья любимая девушка укатила в Ист-Гилиэд, штат Айдахо, представлялось невероятным, что хоть один разумный человек может предположить, будто в сутках всего двадцать четыре часа. Случались моменты, когда Хамилтону чудилось, будто с луной что-то стряслось и время застыло на одной точке.
Но вот наконец-то три недели миновало, и в любую минуту Хамилтон мог услышать, что Юлали вернулась в мегаполис. Весь день напролет он расхаживал со счастливой улыбкой на лице, а сердце у него колотилось и пело от избытка чувств. В таком настроении он вышел встретить Гарроуэя, который только что появился в его квартире.
– А, Гарроуэй! – воскликнул Хамилтон. – Ну, как оно все? Что привело вас ко мне?
– Как я понял, сэр, – ответил полисмен, – вы просили принести вам мои стихи, когда я их закончу.
– Ах да, конечно, конечно! Вылетело из головы. С памятью у меня что-то последнее время. Итак, вы написали первые свои стихи, а? Любовь, молодость и весна, всякое такое…
Их перебил телефонный звонок.
– Простите. – Хотя аппарат последние дни раз за разом разочаровывал его, Хамилтон все-таки возбужденно подскочил и сорвал трубку.
– Алло?
– Алло-о?
На этот раз разочарования не последовало. Голосок был тот самый, так часто звучавший в его мечтаниях.
– Мистер Бимиш? То есть Джимми?
Хамилтон глубоко вздохнул и до того обрадовался, что в первый раз с тех пор, как достиг совершеннолетия, сделал вдох через рот.
– Наконец-то!
– Что вы сказали?
– «Наконец-то!» С тех пор как вы уехали, каждая минута тянулась для меня будто час.
– И для меня тоже.
– Вы серьезно? – страстно выдохнул Хамилтон.
– Да. В Ист-Гилиэде минуты всегда так тянутся.
– А, да-да, – несколько обескураженно пробормотал Бимиш. – А когда вы вернулись?
– Четверть часа назад.
Хамилтон воспарил снова.
– И сразу позвонили мне?
– Да. Хотела узнать телефон миссис Уоддингтон в Хэмстеде.
– И это единственная причина?
– Нет, конечно. Я хотела узнать, как вы…
– Правда? Правда?
– …и скучали ли обо мне.
– Скучал ли!
– Значит,
– Конечно! Конечно!
– Как мило с вашей стороны! А я уже решила, вы о моем существовании и думать позабыли.
– У-ух! – в полном расстройстве выкрикнул Бимиш.
– А хотите, я что-то скажу? Я тоже скучала.
Хамилтон сделал еще один глубокий, абсолютно ненаучный вдох и уже готов был излить всю душу в аппарат, отчего провода наверняка бы расплавились, как вдруг нахальный мужской голос ударил по барабанным перепонкам.
– Эд, это ты?
– Нет! – загремел Хамилтон.
– А это – Чарли. Эд, в пятницу годится?
– Нет! – прогрохотал Хамилтон. – Слезь с провода, болван! Убирайся, чтоб тебя!
– Разумеется, если хотите, – отозвался нежный женский голосок, – но…
– Прошу прощения. Простите, простите и еще раз простите! Какой-то дьявол в образе человеческом затесался в наш разговор, – поспешно объяснил Хамилтон.
– A-а! Так о чем мы говорили?
– Я намеревался…
– A-а, вспомнила. Телефон миссис Уоддингтон. Я как раз просматривала свою почту и, представьте, наткнулась на приглашение от мисс Уоддингтон на свадьбу. Как я вижу, свадьба завтра! Подумать только!
Хамилтон предпочел бы поговорить о другом, не о пустяках вроде женитьбы Джорджа Финча, но тему сменить оказалось трудно.
– Да. Венчание в Хэмстеде завтра. Джордж живет там в гостинице.
– Значит, тихая деревенская свадьба?
– Да. Наверное, миссис Уоддингтон старается поменьше афишировать Джорджа.
– Бедняга Джордж!
– Я поеду туда поездом в час тридцать. Хотите, поедем вместе?
– Не уверена, что вообще сумею выбраться. Накопилось много дел, меня ведь так долго не было. Давайте пока оставим вопрос открытым.
– Хорошо, – безропотно согласился Хамилтон. – Но в любом случае вы согласны пообедать со мной завтра вечером?
– С удовольствием.
Глаза Хамилтона прикрылись, и он стал переминаться с ноги на ногу.
– Так какой же номер миссис Уоддингтон?
– Хэмстед, 4076.
– Благодарю.
– Пообедаем в «Лиловом цыпленке», хорошо?
– Чудесно.
– Туда всегда можно попасть, если вас там знают.
– А вас знают?
– И очень близко.
– Вот и прекрасно. До свидания.
Несколько минут Хамилтон стоял в глубокой задумчивости, а отвернувшись от аппарата, с удивлением наткнулся взглядом на офицера Гарроуэя.
– А я и забыл про вас совсем. Так, дайте вспомнить… Вы сказали, что пришли?..
– Почитать вам стихи.
– Ах да, конечно.
Полисмен застенчиво кашлянул.
– Это, мистер Бимиш, небольшое произведение – учебный набросок, можно сказать, об улицах Нью-Йорка. Как они видятся патрульному полисмену. Мне бы хотелось прочитать их, с вашего позволения…