Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес
Шрифт:
– А полисменов тут не видно? – заговорщицким шепотом осведомился Джордж.
– Торчит один у Бимиша, – с довольным хохотком ответил Уоддингтон. – Продал мне только что все мои акции кинокомпании в Голливуде, штат Калифорния. За триста зелененьких! Вот я и зашел отпраздновать. Выставляй выпивку! – В настроении Уоддингтон явно пребывал самом радужном, только что не дошел до стадии, когда крушат мебель.
Джордж включил свет. Если его враг так далеко, то осторожностью можно и пренебречь.
– А-атлично! – воскликнул Сигсби. Он привалился к книжной
Хотя все данные, какие ему удалось собрать за время их знакомства, доказывали прямо противоположное, спор Джордж затевать не собирался. Сейчас его занимали вопросы более значительные, чем дискуссия об умственных способностях будущего тестя.
– Я разыскал ту девушку! – сообщил Джордж.
– Какую еще?
– Да ту, что стащила ожерелье. И оно уже у меня!
Тему он выбрал удачно. Сразу заинтересовавшись, Уоддингтон временно позабыл о своих деловых удачах. Глаза у него вытаращились, и он выпустил облако ядовитого дыма.
– Не может быть!
– Смотрите, вот оно!
– Дай-ка мне! – вскричал Сигсби.
Джордж нерешительно покачивал ожерельем.
– Отдать его нужно Молли.
– Нет, мне! – категорически заявил Уоддингтон. – Я глава семьи и отныне вести себя буду как глава. Слишком долго, Пинч, я позволял попирать себя железной пятой и лягать шипастыми башмаками. Ты понимаешь? Но отныне власть переходит ко мне. С сегодняшнего дня и впредь, все долгие годы, пока мои друзья и родственники, собравшись у моего гроба, не прошепчут: «Какой же умиротворенный у него вид!» – все пойдет по-моему. Давай сюда ожерелье! Отдам сделать новую оправу. Или продам и верну Молли вырученные деньги. В любом случае давай сюда!
И Джордж отдал. Вид у Сигсби стал совсем иной, властный и повелительный, так что не захочешь, да отдашь то, что он просит. У него стал вид человека, который питается мясом.
– Пинч!
– Финч, – поправил Джордж.
– Джордж! – вдруг воскликнул девичий голос, и от неожиданности Уоддингтон ткнул сигарой себе в глаз.
Волна чувств захлестнула Джорджа.
– Молли! Это ты?
– Да, милый. Я пришла!
– Как ты быстро!
– Я спешила.
– Но мне все равно показалось, что прошло много-много часов.
– Правда, милый?
Мистер Уоддингтон все еще не оправился от потрясения.
– Если б мне кто сказал, что родная моя дочка так вот подкрадется да рявкнет за спиной над ухом, – проворчал он, – ни в жизнь не поверил бы.
– А, папа! Ты здесь. А я и не заметила.
– Пока – да, здесь. Но едва не очутился там! От твоего крика у меня чуть голова не отлетела.
– Прости, пожалуйста!
– Чего теперь толку извиняться? – капризно бурчал Уоддингтон. – Явилась и испортила лучшую сигару в Хэмстеде.
Грустно оглядев огрызки, он извлек новую
– Молли, ангел мой! – трепещущим голосом выговорил Джордж. – Подумать только! Мы снова вместе!
– Да, Джордж, милый! Знаешь, мне показалось, что в твоей спальной веранде кто-то есть.
– Что?
– Правда-правда! Я слышала голоса.
Если разобраться как следует, то нет инстинкта более глубокого, чем уважение к собственности – тем более своей. Добрейшая из собак набросится на ищеек, защищая свой личный двор, а добродушнейший из людей, будь он даже червяк по натуре, восстанет, если кто покусится на его владения. От новости, что кто-то опять забрался к нему на веранду, Джордж просто вскипел. Ему почудилось, будто уже все население Нью-Йорка считает его веранду фешенебельным курортом. Не успел он выгнать одну толпу визитеров, нагрянула новая!
С бессловесным мычанием он ринулся на крышу. Невеста с отцом спешили по пятам. Молли боялась, что Джорджу нанесут увечье, а Уоддингтон опасался, вдруг его все-таки не поколотят. Вечер для Сигсби выпал великий, и ему не хотелось, чтобы под конец его лишили завершающего удовольствия.
– Приготовь револьвер! – крикнул он, держась в глубоком тылу. – Стреляй, едва блеснут белки их глаз!
Добежав до веранды, Джордж бабахнул кулаком в дверь.
– Эй! – закричал он и повернул ручку. – Господи! Вдобавок еще и заперто!
Из верхнего окошка донесся ослабленный расстоянием умоляющий голос:
– Эй-эй! Послушайте! Послушайте! – Для лорда Ханстэнтона удары в дверь прозвучали первыми выстрелами армии-освободительницы. Он испытывал все чувства девушки, которая слышит музыку волынщиков, марширующих по освобожденному Лакноу. – Послушайте, кто там! Выпустите нас! Пожалуйста!
Джордж заскрипел зубами.
– То есть как – кто?! Я Джордж Финч, и эта веранда принадлежит мне!
– А, Джордж! Выпусти нас поскорее, Джордж, старина! Ты ж отличный парень!
– Зачем вы туда забрались?
– Нас полисмен запер! А болван-дворецкий сначала пообещал отпереть дверь, а потом наплел какие-то небылицы, будто не может разыскать ключ. И еще удрал со всей нашей наличностью. Так что будь мужчиной, Джордж! Бог тебя вознаградит! Действуя быстро, ты спасешь жизнь моего доброго друга. Он, то есть она, начала уже икать и, по-моему, на грани истерики.
– О ком ты говоришь?
– О миссис Уоддингтон.
– А что, и миссис Уоддингтон там с тобой?
– Конечно!
Джордж резко втянул воздух.
– Да-а, мама, – укоризненно протянул он, – от вас я такого не ожидал!
Сигсби издал страшный вопль.
– Моя жена! Там! С мужчиной! Дай я поговорю с ними!
– Это еще кто? – осведомился Ханстэнтон.
– Мистер Уоддингтон, – объяснил Джордж. – А это кто? – удивился он, когда еще один пронзительный вопль огласил воздух.
– Миссис Уоддингтон. Послушай, Джордж, старина, – тревожно осведомился лорд, – как поступать, если женщина вдруг синеет и тихонько булькает?