Непримиримые 3
Шрифт:
– М-м-м, – досадливо стенает Игнат, и как только даёт свободы, брезгливо уставляюсь на свою поруганную ладонь.
– Какая гадость, – морщусь. Запах неприятен, а от осознания, что это, вообще, подташнивать начинает.
– Ир, – бурчит Игнат, – заканчивай строить невинность, которую только что осквернили и принудили к запрещенному сексу. Давай хоть разок, а?
– Иди вон! – оглядываюсь в поиске, чем бы вытереть гадость.
– Ага, – сосед грустно хмыкает, – нужно салфеток купить. А то я полазил и не нашёл…
– Что? –
– Типа того.
– А на кой они тебе были нужны… – мысль ещё полностью не оформляется, а я уже торопею от мелькнувшей догадки. Становится настолько не по себе, что задыхаюсь от негодования.
– Ну, – секундная пауза, – чё ты, как маленькая?! – нападает, защищаясь Игнат.
– Селивёрстов, да ты… совсем опух от наглости и распущенности!
– Тебя так задело, что я искал средство гигиены, или что предложил его купить? – озадачивается хмуро.
– Не нужны они мне! – заверяю горячо. – А если ты любитель этой самой хрени, то есть шкурку погонять, вали в другую постель, где есть салфетки!
– Ир, это всего лишь салфетки… Они ещё пригодятся.
– Блин, – закатываю глаза, меня начинает потряхивать от борзоты и простоты соседа, а ещё от бессильной злости, – ты реально думаешь, что мы будем это продолжать? – уставляюсь на парня.
– Конечно, – отзывается не так уверенно Игнат, настороженно меня рассматривая. – Тебе же понравилось!
– Селивёрстов, дрочи в одиночку, а свои… – запинаюсь; жутко неудобно и стыдно о таком говорить, – пальцы, – выдыхаю с жаром, тотчас заливаясь краской смущения, вспомнив, что они со мной творили, – при себе держи!
– Ир, – досадливо подвывает Игнат и распластывается на постели, – ты садистка… жуткая и беспощадная… Уже и святая непорочная невинность сжалилась бы надо мной.
– Как хорошо, что я – не она, – встаю с постели, избегая близости и уж тем более наглых рук Селивёрстова, которыми он пытается меня к себе обратно подгрести, но чуть не падаю – в ногах слабость, коленки до сих пор трясутся.
Плевать на помятый вид и одежду. Лифчик явно не на своём месте, грудь колышется свободно, соски торчат, остро натягивая футболку, в трусиках мерзко – влажно и прохладно, шорты приспущены…
Настоящее опускалово!
Игнат, гад! Блин, придушила бы…
– Ир, у тебя месячные что ли начинаются? – задумчивый голос вырывает из секундного коматоза. Непонимающе оглядываюсь. Сосед рассматривает ладонь, пальцы, которыми меня…
– Не уверена, но и не исключено… – осторожничаю зло, на ложь в данный момент ума не хватает.
– Бл***, я тебе больно сделал? – воздевает на меня испуганные глаза.
Вот… блин, и что ему сказать?
– И да, и нет, – нахожусь после заминки.
– То есть? – бедолага садится на постели, во взгляде плещется страх.
– Физически – нет, а вот морально… ты меня… – неопределённо трясу головой.
– А, а то я испугался… – Игнат заметно расслабляется. О боксёры вытирает пальцы. Какая гадость! – Ну надо
Морщусь и, придерживаясь неосквернённой рукой близлежащей мебели, плетусь в ванную. По ходу отмечаю, что между ног болезненно-приятно ноет… Чёрт, видимо, девственности лишил, нужно будет на кровавые выделения трусики проверить.
Из изученного материала по анатомии помнится, что девственную плеву нарушить несложно, но при этом она достаточно эластичная… то есть проникновение пальцев может её растянуть, но полностью не разорвать.
Стягивая вещи, отмечаю, что никаких посторонних выделений нет. Это немного придаёт надежды, что я не стала жертвой одного из самых нелепых вариантов лишений девственности.
Принимаю душ, упорно игноря Игната, скребущегося в дверь:
– Ир, ну открой. Я тебе спинку помою.
Блин, даже слезу пускаю от жалости к себе и поруганной чести. Опустилась так, что отдалась Игнату?! Точнее, его пальцам.
Позорище! Какой ужас…
А что омерзительнее всего – мне понравилось!..
И гад знает, что мне понравилось!
Когда ощущаю себя настолько чистой, что выхожу из душа, Селивёрстов предпринимает очередную робкую попытку уболтать на лёгкий, ни к чему не обязывающий перепих:
– Ир, ну тогда ты меня… погладь ещё немного, – прокручивает на пальце свои боксёры. Даже боюсь вниз посмотреть, и так нервный тик начинается.
– Селивёрстов, – нахожу силы ответить, – пошёл к чёртовой матери! – злюсь не на шутку, толкнув плечом, проходя мимо. – Сам себя ублажай, я спать хочу! – отрезаю безапелляционно и падаю на постель, даже не одевшись, а как есть – в полотенце. Не буду при извращенце голым телом светить! Больше! И так допекла – покоя мне нет!
Демонстративно закрываю глаза, но передо мной застывает картинка нашей с Селивёрстовым развратной игры.
Только сосед прикрывает дверь ванной, причём не до конца, – видимо, даёт шанс передумать и к нему присоединиться, – натягиваю подушку на лицо и уже в неё кричу:
– У-у-у…
Немного прочищаю глотку, выплёскивая негодование, и облачаюсь в домашнюю одежду – футболку и шорты. Ложусь обратно. Мучаюсь в постели, пока не возвращается Игнат.
Он больше не делает предложений и попыток развести на секс. Хмурый, мрачный, даже злой. Утраивается на своей части. Отворачивается, и вскоре слышу мирный сап.
Блин, вот как так можно? Меня разбудил, использовал… и уснул…
Наутро сбегаю первой. На Игната даже не смотрю.
Боюсь.
Его боюсь.
Себя боюсь.
Чувств боюсь!
ГЛАВА 6
(День пятый, ночь шестая)
Ира
– Ксень, я так больше не могу! – хнычу в трубу, только в лаборатории остаюсь одна. Мысли суматошно носятся в голове, и я… я правда захожу в тупик.
– Да что случилось? – настораживается Ксю.