Непримиримый
Шрифт:
– Да, – произнесла она тихо. – Хочу, чтобы это был ты.
Вот он, наш общий приговор…
Ещё один поцелуй. На этот раз мой. Больше не отстраняюсь. И ей не позволяю. Так и подхватываю её за бёдра, вынуждая обхватить себя ногами, выбрав направление к скрытому от стороннего взгляда одноэтажному дому неподалёку. Этим утром мне сказали, что я могу пользоваться им на своё усмотрение. Очень кстати.
Всё ещё целую свою девочку. Алчно. Нетерпеливо. Хорошо, дверь в белокаменное здание не заперта. Ключ у меня есть. Но вряд ли я в состоянии помнить о нём. Вообще с трудом соображаю. Всё, что остаётся в моём разуме – это она. Та, что дарит неумелые поцелуи,
– С ума меня сводишь, – вырывается признание.
Прижимаю Нику к зеркальной поверхности прихожей, с трудом воспроизводя в памяти, где в этом доме есть кровать. Целую по-прежнему жадно. До отметин. Остановиться просто не могу. Только не с ней. Сейчас все мои чувства оголены. Как и её тело.
Платье остаётся где-то у выхода. Секундная пауза, прежде чем её бельё отправляется на пол. Не помню тот момент, когда успеваю избавиться от своей рубашки. Лишь манящее тело подо мной – вот что важно.
Вероника не кричит. Стонет. Тихо. На грани слышимости. Но это срывает остатки моего самообладания куда сильнее, чем если бы она вела себя громко. В этой тишине куда больше страсти. Потребности. Я её не просто ощущаю. Осязаю. Всей кожей. Точно с ума схожу…
Поцелуи спускаются ниже. Ласки всё откровенней. Отклик девичьего тела явнее. Но мне этого мало. С ней хочется ярче. Полнее. Я больше не ощущаю себя. Только желание, текущее по моим венам, оседающее в паху. Пальцы скользят по влажной плоти. Раскрывая. Проникая. Сперва медленно. Аккуратно. Осторожно. А после уже резче. Глубже. Грубее. Сперва одним. Потом двумя. Ей тоже мало. Ника просит больше. Хнычет. Зовёт. Требует.
– Хочу тебя…
И не понять, кто именно из нас произносит эти слова. Все смешивается. Я. Она. Оба. Сама реальность перестаёт существовать. Вместе с первым выворачивающем наизнанку от наслаждения толчком. С её тихим вскриком боли. Со скатывающимися из уголков глаз слезами. Я собираю их губами. Шепчу успокаивающие слова. Призывая всю свою выдержку, чтобы перестать вести себя, как сорвавшийся с цепи голодный зверь. Целую бесчисленное количество раз. Снова и снова. Ласкаю вновь. Пробуждая. Заставляя забыть о боли. До тех пор, пока она сама не подаётся раскрытыми бёдрами навстречу. Насаживается на мой член опять и опять. И я приветствую её смелость. Поощряю. С каждым новым погружением в неё выдаю признания, которые вряд ли бы сказал в иной ситуации.
– Моя единственная…
Окончательно схожу с ума. В тот самый момент, когда она сжимает меня собою, крепко стискивая ногами, продлевая нашу общую вспышку удовольствия.
– Моя девочка…
Переворачиваюсь на спину, укладывая свою звёздочку на себя. Так и не выхожу из неё. Мне нравится ощущать тесноту и жар её тела изнутри. В этот момент она – это я, а я – это она. Полное единение. И мне совсем не хочется лишаться этого ощущения.
Ника почти спит, но я не отпускаю её. Прижимаю к себе как можно крепче. Не собираюсь отпускать. Как и сказал, ни сейчас, ни потом… Теперь только моя. И плевать на остальное. Даже если сама захочет отказаться, уйти. Нуждаюсь в ней на грани маниакальности. Вплоть до самых двинутых по всем фронтам мыслей. Связать. Запереть. Иметь столько, сколько хочется. До её криков, хрипов и сорванного голоса. Чтобы просила. Умоляла. Желала также сильно и грубо, как я её. Все двадцать четыре часа в сутки. Семь дней в неделю. Триста шестьдесят пять дней в году. Забив на всё
Не получилось…
Глупо было рассчитывать, что я справлюсь с такой непосильной ношей. Слишком клинит меня с этой девчонки. Даже сейчас, понимая, что ей нужен отдых. Ей и телу. Не могу расслабиться. Хочется брать её снова и снова. И я беру. Не могу не брать. Да и она желает этого так же отчаянно. Знаю. Чувствую. Улавливаю даже самую легкую дрожь наслаждения своей личной звёздочки. Но на этот раз, вопреки истинным желаниям, двигаюсь медленно и нежно. Растягивая наше общее наслаждение.
Ника стонет громче. Острые ноготки впиваются в мои плечи, причиняя боль и наверняка оставляя царапины. Но мне это нравится. Лишь бы дарила своё тепло и дальше. До самого заката. И позже. Пока не остаётся сил даже пошевелиться. Только тогда я уступаю объятиям сонного царства, по-прежнему крепко сжимая желанное тело…
Глава 7
Вероника
Из сна меня вырвало ощущение пристального взгляда. Буквально прожигающего. Я на это только сильнее зарылась в одеяло, спрятав голову под подушку. И уже оттуда произнесла на привычном английском:
– Томас, свали из моей комнаты, списать не дам.
Удивительно, но ответом мне послужило молчание. Обычно друг ныл до последнего, пока не получал желаемого, а тут… Аж сон пропал. Тоже, видимо, удивился поведению парня и свалил подальше. Мало ли. Вздохнув, вылезла из своего тёплого убежища и, потирая глаза, уселась на постели.
– Томас, ты изверг, – заметила уже следом.
И тут же заткнулась. Просто потому что на меня смотрели на жалобные голубые глаза друга, а холодные сизые. И находилась я далеко не в школьном пансионе Оксфорда, а… совершенно другом месте, в доме, про который говорил вчера Святослав. Он же сидел на краю кровати, подозреваю, ожидая моего пробуждения. Полностью одетый, в простой белой футболке и светло-серых джинсах. А я… тут спросонья о другом вспомнила. Весело, ничего не скажешь. Снова покраснела. И взгляд опустила вниз, старательно прикрывая обнажённое тело стёганым белым одеялом.
– Я… Доброе утро… Наверное… – пробормотала, ощущая себя жутко неловко под его пристальным непроницаемым взором.
– То есть, мы ещё и не уверены? – послужило мне ответом.
Так и не пошевелился. И на лице никаких эмоций. Чувство неловкости только возросло. Наверное, поэтому я принялась нести всякую чушь.
– Нет, – покачала головой. – То есть да, – поправилась тут же. – То есть уверена. В смысле, доброе. Вот, – закончила совсем тихо.
– Настолько доброе, что ты сразу своего бывшего одноклассника вспомнила? – произнёс Святослав уже с насмешкой.
– Нет. Это просто двухлетняя привычка… – не договорила я пояснение, потому что до моего сонного мозга дошёл один интересный факт: – А вы откуда знаете, что Томас – мой бывший одноклассник? – поинтересовалась настороженно, прищурившись.
Ну, не мог же он за столь короткий срок собрать такие личные данные о моей жизни в пансионе?!
Или мог…
В любом случае, развеивать все мои подозрения Святослав не спешил. Поднялся с кресла, подошёл ко мне ближе.
– Сперва завтрак, засоня моя, – произнёс и, не дожидаясь моей реакции, нагло сгрёб вместе с одеялом, подняв на руки, после чего понёс вниз.