Неприступная красавица
Шрифт:
— Возможно, ты немного и отстала от жизни, — согласилась она. — Тебе надо начинать постепенно, с малого. Но не думаю, что это должно тебя останавливать, Синтия. Тебе надо учиться думать своей головой. Нам всем это не помешало бы.
— Я так и сделаю, — пообещала Синтия. — Я буду сама принимать решения. Я постараюсь противостоять маме. — Ее уже начали одолевать первые сомнения. Она сурово их подавляла, понимая, что впервые в жизни она преодолевает свою робость, а вовсе не бунтарство. Интересный поворот!
Она глубоко вздохнула и улыбнулась Ханне. — Я совершенно
Даже в полутемной комнате Синтия заметила, как Ханна смутилась и покраснела.
— Он не мой мистер Эллсуорт.
— Даже если это сейчас и не так, — твердо заявила Синтия, — в один прекрасный день он может стать твоим мистером Эллсуортом. И у меня не было никакого права вмешиваться в ваши отношения, зная о твоих чувствах к нему. — В приступе раскаяния она подошла к подруге и взяла ее за руки. — Что за размазня я была! Нет мне никакого оправдания, Ханна, никакого! Я лишь могу умолять тебя о прощении.
— Не говори глупостей. Ты просто поступила так, как считала нужным.
После того как дружеские отношения были восстановлены, Ханна заявила, что она готова вернуться в бальный зал. Она обещала танец своему дяде Малкому, и он, возможно, уже ее разыскивает. Синтия убедила Ханну выйти из комнаты первой, потому что хотела немного побыть одна, чтобы собраться с мыслями и с силами. Что-то ждет ее впереди? Заметила ли мать ее долгое отсутствие? И как отреагирует?
Она редко оставалась одна. Несмотря на то что в голове царил хаос, Синтия восприняла одиночество как нечто замечательное. Она подошла к стеклянной двери и открыла ее. Свежий воздух хлынул в душную комнату. Она вздохнула полной грудью, упиваясь прохладой. Музыка, приглушенно доносившаяся из зала, звучала особенно волнующе в тишине ночи. Она прислонилась головой к косяку и задумчиво глядела на звездное небо. А подумать было о чем.
Но очень скоро она услышала слабый скрип двери. Ей не надо было оборачиваться, чтобы понять, кто вошел.
— Здесь холодно, — сказал Дерек.
— Мне нравится. — Она не двинулась, не повернула головы, а продолжала смотреть на звезды. За спиной раздались тихие шаги, а воздух словно наполнился электричеством.
— Ты, конечно, понимаешь, что я кое-что слышал из того, что произошло между тобой и леди Ханной. Кажется, она добилась того, чего не смог я. — Его тихий голос прозвучал над самым ее ухом.
Синтия обернулась и посмотрела на него. Его лицо было совсем близко. Серебристый свет луны, лившийся в открытую дверь, обволакивал их слабым сиянием. Их взгляды встретились, и сердце Синтии затрепетало.
— Что ты имеешь в виду? — прошептала она потерянно.
Голос Дерека тоже был тихим и взволнованным.
— Если я правильно понял, ты согласилась больше не заманивать в свои сети Джона Эллсуорта.
— Ax, это.
— Так я правильно понял?
Его близость и настойчивость сделали свое дело.
— Да, — призналась она, потупившись, — Я поступила плохо. Теперь я это понимаю. Я надеюсь, — она искоса взглянула на него и тут же опустила глаза, — я надеюсь, что ты не обиделся. На то, что Ханне
— Обиделся? Да я в восторге.
Но его оптимизм был преждевременным.
— Ну и зря. Новости не такие приятные, как ты, возможно, рассчитываешь.
— Я тебя не понимаю, Синтия. Это же все меняет.
— Мне жаль тебя разочаровывать. Ты себе не представляешь, как мне жаль. Но для нас с тобой это ничего не меняет. По крайней мере… — Ее голос оборвался. Он молча ждал, пока она найдет нужные слова, чтобы продолжить. — По правде говоря, я пока и сама не знаю. Мне надо все хорошенько обдумать. Мне надо разобраться, и очень тщательно, в том, что изменилось, а что — нет. — Она вздохнула. — Безусловно лишь то, что я не стану больше пытаться заполучить Джона Эллсуорта. Это мое решение окончательно.
Дерек был явно сбит с толку.
— Знаешь, Синтия, я терпеливый человек. — Он очень осторожно подбирал слова, как будто его хваленая выдержка висела на тончайшем волоске. — Но даже у святого лопнуло бы терпение. Я-то думал, что ты наконец образумилась, но, видимо, ошибся. Помилуй, Синтия, если уж ты решила не делать меня самым счастливым человеком на свете, зачем ты хочешь позволить сорваться с крючка Эллсуорту? — Ответ, очевидно, тут же пришел ему в голову. — Это имеет какое-то отношение к леди Ханне?
Синтия не сомневалась, что Дерек догадается о том, что Ханна влюблена в мистера Эллсуорта. Но по крайней мере не она сказала ему об этом. Улыбнувшись, она покачала головой.
— Я не могу обмануть доверие.
— Не можешь, и не надо. И слепому видно, что происходит. — Немного подумав, он нахмурился. — В целом я одобряю твое решение. Значит, у тебя более мягкое сердце, чем тебе приписывает молва. Однако, если ты жертвуешь своими амбициями ради счастья подруги, это означает лишь то, что ты согласилась отказаться только от Эллсуорта. Насколько я понимаю, твое намерение выйти замуж за очень богатого человека не изменилось.
— Правильно. И поэтому тебе, увы, не на что надеяться.
На его лице было написано отвращение.
— Ты откровенна.
— А зачем кривить душой? Бесполезно. Ты заслуживаешь того, чтобы знать, как обстоят дела.
— Да, это самое малое, что ты можешь для меня сделать, — холодно улыбнулся он и отошел прочь.
Ну и что? Разве не об этом она его все время просила? В который раз ей некого было винить, кроме себя. Она решила стоять на своем, хотя уже не была уверена, правильно ли она поступает.
Синтия была в полной растерянности. Что реально, а что нет? Она сказала ему, что должна выйти замуж за человека с большими деньгами. Она даже уточнила, что хочет этого.
Первое соответствовало действительности, а вот второе…
Если она позволит ему поверить в свою алчность, будет ли это нечестно или просто убережет его от несбыточных надежд? До какой степени она должна быть с ним откровенной? А если она скажет ему правду, не станет ли все намного хуже? Еще час назад она именно так и думала. Но теперь, когда она хочет сама принимать решения, стоит ли подвергать сомнению их правильность?